связываться – себе дороже. И Шилов об этом писал, в «Путях Ариев». Про раскопки могилы Тимура сразу вспоминается…» – тогда подумал он и от мыслей о раскопках отступился. Но тревога от предстоящей встречи по передаче товара напрочь выбила это благоразумное решение из его головы. Вылез из машины, достал из багажника миноискатель, лопату и сумку с товаром – береженого Бог бережет. Характерно, что о бессмысленности миноискателя при раскопках кургана он почему-то не подумал. На глубоко закопанный металл этот прибор сработать не может. Пока возился в багажнике, сначала легкий, потом окрепший ветерок вызвал озноб. Щегольскую курточку пачкать на раскопках не хотелось. Нацепил, не застегивая, потрепанный полушубок, валявшийся в багажнике. «Пар костей не ломит!» – и двинулся, без всяких предчувствий, к недалекому курганчику. Совсем неброскому, оплывшему, метра полтора высотой.
Кряхтя – невеликое удовольствие тягать на плече тяжеленную сумку, – забрался на вершину. Сбросил громко звякнувшую сумку на землю, включил миноискатель. Прибор, опровергая здравый смысл, сразу запищал, будто обнаружил копию саркофага Тутанхамона. Аркадий – и куда только плохое настроение делось! – с азартом и самыми радужными надеждами копнул середину холмика.
С ясного неба грянул гром, глаза ослепила вспышка, и он потерял сознание.
– …Вы хоть понимаете, КАК вы меня подставили?!! Зимой президентские выборы! Вы хотите, чтобы ЭТИ снова пришли к власти и начали всех нас трусить?… Ваш хваленый археолог, – последнее слово было произнесено с убийственно ядовитой иронией, – попросту не приехал! Отморозков перебила охрана, менты уже нарыли что-то весьма для нас неприятное, объект жив-здоров, а Она, – тычок пальцем в потолок, – крайне недовольна! Я подчеркиваю – крайне! Вы понимаете, что это означает для нас с вами лично? Ментов я заткну, не проблема, а вот как быть со всеми остальными? Нами недовольна Она, и объект уже стукнул своему кандидату!.. Бл…ь… Заткнись, ты, урод безмозглый! Сам знаю – пора активировать некоторые счета за бугром…
– …И еще его святейшество выразил свое опасение новым усилением позиций империи.[1] До него дошли сведения из Польши, что несколько магнатов уже выразили желание прийти на помощь католическим войскам в борьбе с еретиками. Он считает, что это может вызвать нежелательный для нас поворот дела. Тяжелая польская конница крайне опасна на поле боя, протестанты могут не выдержать ее ударов. Он выразил уверенность, что мы – слышишь, сын мой Петр – мы не допустим такого. После гибели северного богатыря их позиции и без того ослабли.[2]
– Но, монсеньор, что мы можем сделать в этой далекой стране?
– Католической стране. Или ты сомневаешься во власти папы над католиками, дарованной ему Богом?
– О нет, нет! Но беда в том, что куда
Империя – Священная Римская империя германской нации, других в то время еще не было. Очень странное образование, где императоров выбирали; правда, вот уже сотни лет «выбор» падал на Габсбургов. Столица – Вена.
Вам не померещилось, и я не сошел с ума. Римский папа тех лет, Урбан VIII, действительно не скрывал своих симпатий к яростному гонителю католиков Густаву-Адольфу, что не помешало ему шведа предать. Уж очень опасался понтифик дальнейшего усиления Габсбургов.
