была смерть летчиков, которым удалось выжить во время катастрофы: низкая температура была сильным и – что куда страшнее – невероятно жестоким противником. Отец же Брайсон погиб мгновенно, когда порывом ветра его самолет отбросило на скалы.
– Значит, ты выдвигаешься сразу, как прояснится? – Ларс продолжал вглядываться в белый мрак за окном, давая Брайсон возможность прийти в себя – и она была благодарна ему за то, что он всегда чувствовал ее настроение.
– Конечно, и не одна я, ты же знаешь. Как всегда.
Воспоминания снова нахлынули болезненной волной. Тогда – пять лет назад – десятки летчиков со всех уголков Аляски присоединились к поискам ее отца. Но обломки самолета все равно удалось обнаружить только через две недели. А это слишком долгое время для мучительного ожидания, которому удается убить даже самое дорогое и, кажется, бессмертное – надежду.
Ларс утешительно похлопал ее по плечу, будто снова прочел ее мысли:
– Я не забыл о тех стейках, которые ты обещала нам, так что возвращайся скорее.
– Все будет в порядке, – Брайсон резко встала и схватила свою куртку. Она всегда становилась нервной, когда кто-нибудь из пилотов пропадал. Особенно тяжело приходилось, когда погода не позволяла тут же броситься на помощь: тогда Брайсон со Скитером, чтобы помочь хоть чем-то, сидели вместе за рацией.
И если бы что-то подобное случилось бы с ней – а шансы на это были весьма значительные – Брайсон была уверена, что другие пилоты поступили бы так же, как она.
Карла изо всех сил старалась не обращать внимания на шум, производимый группой рабочих, которые ремонтировали дорогу за ее окнами. В конце концов, грохот стал просто невыносим, и она поднялась с постели. Хотя в этот момент ей больше всего хотелось, как можно дольше удержать сновидение, так бесцеремонно прерванное.
А снилось Карле детство. Ей снова было девять, и она переворачивала вверх дном многочисленные шкафы и ящики их старого дома, где она выросла, а потому все воспоминания о нем были так дороги. И вот сейчас сон оживил в ее памяти те счастливые времена, когда родители прятали для нее подарки, а она, счастливая и воодушевленная этим, с самого раннего утра принималась обыскивать каждый угол. Такой была одна из их семейных традиций – никогда не класть под елку самый желанный подарок, а придумывать для них самое необычное и, разумеется, самое незаметное место.
Но больше всего она любила наблюдать за тем, как родители, складывая под елку все остальные подарки, делают виноватое выражение лица, показывая всем видом, что им не удалось купить то, о чем она так мечтала. А подарок – уже найденный – был в ее руках! Боже, как она любила это торжествующее настроение и ощущение абсолютной победы!
И так происходило каждый год. Каждый, кроме того, когда Карле было девять лет. В тот раз она попросила родителей, чтобы ее сестренка Эмили стала настоящей. Карла так хотела сестру! Родители пытались объяснить ей еще за несколько недель до рождества,
