лице появилась робкая улыбка, и девушка призналась:
– Нет, в вашей стране я никогда не была, господин майор.
– Для вас я Александр Иванович, – ушел от официального тона Матвеев и уточнил: – Рената, а где вы научились так хорошо говорить по-русски?
– На филологическом факультете Берлинского университета. Я еще знаю французский и понимаю английский. Мне языки как-то легко даются.
– Такое не каждому дано, это талант. А откуда у вас столь чистое произношение? Ему невозможно научиться в университете, – допытывался Матвеев.
– Этим я обязана нашим соседям. Они были русскими, из Санкт-Петербурга. Бедные, бедные, погибли во время бомбежки.
– М-да, война, к сожалению, не разбирает, кто прав, а кто виноват, – признал Матвеев и уточнил: – Так, значит, вы из Берлина?
– Нет! Нет! Я там только училась, – лицо Лонге снова исказила гримаса, и она выплеснула весь тот ужас, что испытала несколько часов назад. – Там!.. В Берлине настоящий ад! Мертвые люди повсюду. Их никто не убирает! Это невозможно…
Голос Лонге сорвался, и на ее глаза навернулись слезы. Матвеев налил из графина воды в стакан и подал ей. Всхлипывая, она пила мелкими глотками. Он исподволь наблюдал за девушкой; в нем опять заговорил контрразведчик, и он пытался понять, кто находится перед ним: несчастная жертва войны или гитлеровский агент. Заострившиеся черты лица, запавшие щеки, ссадина на правой руке, пятнышко сажи на лбу и прорехи на плаще убедительно свидетельствовали о том, что Лонге действительно каким-то чудом сумела вырваться из ада, в который погрузился Берлин. Еще недавно она находилась между жизнью и смертью. Подозрительность, проснувшаяся в Матвееве, уступила место простым человеческим чувствам. Он видел перед собой юную девушку, бежавшую от ужасов войны, снял трубку телефона; ответил дежурный по отделу, и Матвеев распорядился:
– Иван, срочно найди бинты, йод или зеленку!
– Вы сказали – бинты, Александр Иванович? А что случилось? – уточнил Волков.
– Ничего! Делай, что тебе говорят! – потребовал Матвеев.
– Понял! Есть!
– А-а, и еще, Иван, поищи мыло, мыло надо женское.
– Извините, Александр Иванович, вы сказали – женское?
– Ну не наше же хозяйственное! От него даже у мужика шкура слезет!
– Так у Головко такого нет.
– Иван, ты служишь в контрразведке или где?! – начал терять терпение Матвеев.
– Все понял, Александр Иванович, найду!
– Другое дело! А сейчас ко мне в кабинет кофе и бутерброды. И еще, ты не забыл, как за дамами надо ухаживать?
– Э-э, ну…
– Постарайся.
– Понял! Есть! – принял к исполнению Волков.
Матвеев положил трубку на аппарат, обратился к Лонге и предложил:
– Рената, пройдите к дежурному по отделу, капитану Волкову. Вам окажут медицинскую и другую необходимую помощь.
Девушка ответила
