человека… Так вот, у этого человека голова висела, как у неживого, а руки болтались, как плети. Дельфины вытолкнули его из моря прямо передо мной на пляж. Я чуть с ума не сошла от страха. Этот человек лежал какое-то время неподвижно, а потом вдруг ожил, начал кашлять и извиваться, как змея. Представляешь себе мой ужас? …Я смотрела на него и ревела, а затем, ты знаешь, перестала бояться, и мне даже стало жаль его. Он показался мне безобидным и беззащитным. А еще он так трогательно разговаривал с морем… В общем, я нашла ему одежду и привела домой… Все равно же постояльцев нет – все комнаты свободные. Пусть поживет у нас. Он совершенно необыкновенный: робкий, пугливый такой. Всего боится. Сейчас я готовлю ему пищу. Еды в холодильниках осталось тьма-тьмущая.
Эйден услышала, как Коман в телефоне недовольно засопел.
– Как это – дельфины вынесли? А ты в документы его заглядывала? Он, вообще, платежеспособный? – спросил Коман. В том, что он задаст подобные вопросы, Эйден нисколько не сомневалась.
Коман был верен себе. Для него деньги всегда являлись выдающейся материей. Даже в период жесточайшего курортного кризиса, когда змей распугал всех гостиничных клиентов, мысли Комана сохраняли прежнее устойчивое направление, неизменно связанное с извлечением прибыли.
– Не думаю, что он платежеспособный, – с неохотой ответила Эйден, хорошо понимая, что она сейчас вызовет у Комана бурю негативных эмоций, – когда дельфины выбросили его на берег, он был совсем без одежды. Спрашивать в подобной ситуации про деньги или документы было бы нелепо с моей стороны.
– А что он говорит? Как объясняет тот факт, что оказался в открытом море? – Коман спросил с нескрываемым раздражением.
– Никак не объясняет. Я думаю, что он моряк, случайно выпавший за борт своего корабля, но…
– Что, но?
– У него кожа совершенно незагорелая, белая. Ты видел когда-нибудь незагорелых моряков?
– Может, он в трюме работал мотористом каким-нибудь? – раздражение Комана достигло критической точки. Он не мог понять – зачем Эйден взяла полоумного постояльца.
– Нет, Коман. Он не моряк. Моряки другие.
– А, кто же он тогда? Водоплавающий лебедь в образе человека? – съязвил Коман.
– Я не знаю, – ответила Эйден с той интонацией, с которой стараются дать понять, что разговор уже исчерпал себя.
– Я сейчас приеду, – буркнул в телефон Коман, – возьму у тебя часть продуктов по закупочной цене для дайверов. Ну и посмотрю заодно на твоего морского прохиндея.
В телефоне прозвучали протяжные гудки. Эйден сделала недовольную гримасу.
Коман приехал, когда Юнг уже поел. Две тарелки ухи из размороженного хека подняли ему настроение.
По достоинству была оценена и речная жареная рыба, поданная Эйден на второе. Понравился Юнгу и сладкий чай. Морской
