тела гимнастов заплелись.
Ушли колготки танцовщицы штопать.
И снова оркестранты напились…
Все это «сэ ля ви». Прошу любить и хлопать!
ЭТЮД ТЕАТРАЛЬНЫЙ
Смущенный люд играл чужие роли
в постылой пьесе потных мудрецов.
Суфлеры мямлили привычные пароли,
в кулисы пряча тело и лицо.
Пил режиссер денатурат в партере,
угодливо смакуя взоры лож.
Зал замирал, хоть был давно потерян
смысл действия, в котором правит ложь.
Но верх изыска – вот павлиний пафос! —
актерам было странно изрыгать
в рекламных целях… Старая забава:
жить, не играя – нехотя, играть.
Лишь после, после, сбросив грим надежды
в уютном доме из шести досок,
актеры утомленно прикрывали вежды,
припоминая роль еще разок.
ЭТЮД О ПРИНЦАХ
Сколько страшных докучливых зим
предстояло прожить нищим принцам.
Скачут цены на хлеб и бензин.
Злоба людям уродует лица.
Рай в утробе – привычный сюжет.
Но фантастика мозг соскребает
с полушарий в пустой госбюджет,
отсылая народ за грибами.
И в лесах ты один на один
не останешься с елкой и с грибом.
Друг от друга мы скрыться хотим
в чаще леса, где сосны со скрипом
просят их не тревожить покой
рок-н-роллом, «вентурой» и СПИДом.
Нищим принцам случайной строкой
не поставить весь мир этот дыбом.
Только там, у себя в закромах,
среди книжных доступных красавиц,
их безумно пьянит аромат
эликсира с названием «Зависть».
Пусть забудутся бренные дни.
У ограды кладбищенской тихо…
Принцы жалки… Противны они
тем, кто сам шит для жизни не лыком.
ЭТЮД ПРО КВ. №44 В ДОМЕ №5
Я выпил здесь не худших дней нектар.
Здесь пыльный воздух весь заполнен мною.
Наверное, отец так иногда
грустил на лавке, прислонясь спиною
к родному дому… Там теперь пустырь.
Активный стронций там теперь хозяин.
А здесь – крупнопанельный монастырь
цивилизации с окошками-глазами…
Окно снаружи – глаз, но изнутри – экран.
И книги – цитаделью вдоль дивана,
хранители имен, событий, стран,
как атрибут земли обетованной,
где яд не худших дней я пил светло и долго.
Но оседает пыль на нежилую твердь…
Мне
