сказал он, отправляясь в ванную в сопровождении Хагена и двух испанских полицейских, – дай мне пожевать резинку, а то у меня от волнения пересохло в горле.
Мэри, завернутая в простыню, усмехнулась:
– Я боюсь, джентльмены будут шокированы, если я встану с кровати, милый. Жевательная резинка лежит у меня в столе.
Штирлиц медленно посмотрел на Яна и все понял. Он открыл письменный стол и протянул Пальма несколько жевательных резинок, потом как-то странно поскользнулся на паркете и растянулся, стукнувшись плечом о край стола. Лерст и Хаген бросились к нему, и этого мгновения было достаточно, чтобы Пальма сунул шифровальную таблицу в рот и одновременно протянул резинки двум испанским полицейским. Те развернули серебряные бумажки и отправили в рот апельсиновые резинки. Штирлиц, потирая плечо, поднялся и сказал:
– А считается, что на паркете нельзя сломать себе шею.
Лерст, заметив, что испанцы еще не начали досматривать Пальма, раздраженно спросил:
– Что вы жуете?
Те открыли рты, показывая ему резинку.
Ян закашлялся и проглотил шифровальную таблицу.
– Я так испугался вашего окрика, что проглотил свою, – сказал он, – теперь у меня слипнутся кишки, и похороны придется организовывать за ваш счет. Хотите пожевать?
– Я не корова.
Лерст пропустил Пальма вперед. Он присел на край ванны: у него была такая манера – приседать все время на края столов, подоконников, кресел. Полицейские обшарили карманы Пальма и передали содержимое Лерсту. Тот просмотрел записную книжку, блокнот, вернул все это Яну и сказал:
– Пожалуйста, извинитесь перед вашей дамой, Ян, но мне необходимо сейчас же перекинуться с вами парой слов.
– Валяйте.
– Не здесь. Давайте уйдем из отеля, так будет лучше.
Когда Лерст и Ян вышли из номера, Штирлиц сказал полицейским:
– Здесь порядок. Пошли.
Он дождался, пока все покинули номер, повернулся к Мэри и долго смотрел на нее, а потом, тяжело вздохнув, тихо сказал:
– Спокойной ночи… Желаю вам увидеть вашего приятеля еще раз.)
Хаген вернулся в кабинет – в обычной своей манере – очень тихо, почти неслышно.
– Кликните кого-нибудь из дежурных, – попросил Штирлиц, – а мы с вами покинем господина Пальма минут на пять.
Когда они вышли из кабинета, Штирлиц сказал:
– Боюсь, что здесь нам с ним не отличиться – он молчит, как тыква, или несет чушь.
– Я же говорил вам…
– Говорили, говорили… Вы умница, приятель… Тем не менее сидите с ним и мотайте его, а я поеду в посольство и договорюсь с Кессельрингом о сопровождении этого самолета здешними истребителями от границы…
– Хорошо. Мне ждать ваших указаний или отпустить его спать?
– Нет… Спать – только в крайнем случае, если у него действительно перекрутились в черепе шарики. А так
