вовсю, за периметром не следят и вообще разговаривают громко и нечётко. Это может означать дополнительное нарушение устава внутренней и караульной службы вследствие употреблённых внутрь организма спиртосодержащих напитков. Причём нарушение систематическое – судя по тому, что оно запросто происходит в карауле. Да и когда «укропы» на этой войне трезвыми бывают?
И вот когда оставалось только всем этим воспользоваться в условиях не более сложных, нежели в сержантской учебке, и Еланец уже подполз на дистанцию броска, к фактически упакованному уже часовому, вывалился из двери пансионата второй с криком: «Дай курыть!»
Нет, ну где логика, а? Как раз тот, что в помещении, должен себе иметь сигареты в заначке, а вот тот, кто снаружи, обязан бдить в ночную тьму и мечтать смениться с поста. Тем более что в ночь подморозило, а это чучело стоит в простом бушлате.
Нет, Донбасс, конечно, далеко не Новосибирск, где иной раз в карауле тулуп так заиндевеет, что кажется – подожми ноги, и так и останешься в нём висеть, стоящем колоколом. Но и тут январь месяц – он не май ни фига…
И вот вам картина маслом! Вместо одного замёрзшего и потому ни на что не смотрящего часового стоят два урода посреди двора, курят и треплются по-украински о каких-то выплатах, которые им должны, но когда дадут и дадут ли – «це пытання». А Витька во всём гражданском лежит в пяти шагах от дорожки и ни хрена с фоном не сливается!
Да, прав был майор Передистый, когда говорил: «Устав есть закон военнослужащего! Его соблюдение – долг, его нарушение – смерть!». Этим хохлам что, устав не писан? Добровольцы, блин, волонтёры хреновы!
И не подстрелишь их просто так – вон, в здании пара окон светится. Не спит кто-то. А кому не спится в ночь глухую, если он находится в расположении воинской части? Правильно, дневальному, дежурному по роте… И какому-нибудь офицерскому… ладно, уроду. Который пьёт в кругу сослуживцев. А значит, дойдя до кондиции, пойдёт проверять боеготовность вверенного подразделения. Либо просто по жизни из штанов выпрыгун и сейчас, оставленный на хозяйстве в качестве дежурного офицера, выжидает ночи поглубже, чтобы с кайфом навалиться на задремавшего дневального.
Картинкой вспомнилось, как в училище их как-то вот подобного градуса офицеры погнали воевать с Китаем…
– Рота. Подъём! Тревога!
Дневальный орёт так истошно, будто попал в руки банды гомосексуалистов.
Взлетают синие птицы одеял, белые призраки курсантских тел низвергаются с коек, десятки пяток выбивают дробь, приземляясь на холодный пол, дыхание и кряхтение сухих глоток.
– Тревога, рота!
Быстро! Будущих офицеров учили очень быстро строиться по тревоге. Отделенный сержант Ганыш ещё не прочистил горлышко со сна, а курсант Кравченко – шапка на голове – уже в штанах. Ещё полсекунды – обе ноги сразу нырь в сапожки! Гимнастёрку в один рукав, подхватил ремень и бегом к выходу из казармы, на ходу просовывая руку во второй рукав и застёгивая ремень и пуговицы.
За 15 секунд взвод в строй становится! Только для чего
