ни отказ еще не прозвучали. Надежда расплывчатым силуэтом маячила за неразборчивыми физиономиями моих собутыльников.
– Ну и как? – спросил я, внутренне передернувшись от влитого в себя пойла. – Согласные будут?
– Один что ль нужен? – спросил Старшой, и по его тону я понял, что он просто тянет время. Но поскольку еще ничего не было сказано окончательно, я терпеливо и вежливо кивнул в знак подтверждения.
– Где же твои апартáменты будут располагаться? – вмешался еще один из его дружков, интенсивно рыжей, как мне показалось в подлесничной полутьме, масти. – Место деятельности?
– Верховья, – объяснил я. – Двести километров в верховья.
Старшой презрительно хмыкнул:
– Верховья… Верховья – это треп. Конкретно говори. Тут тебе не студенты.
– Да он сам ни хрена не знает, – хмыкнул Рыжий. – Не видишь, что ли?
Я вспомнил настоятельный совет Арсения не называть место нашего стационара. Во всяком случае, временно не называть, пока договор не заключен. Но сейчас меня почему-то задело за живое. Надо было доказать этой братии свою компетентность, иначе они меня бог знает за кого примут. У меня была цель, и я пер к ней напролом.
– А вы что, знаете те места? – нахально спросил я, адресуясь к Старшому.
– Мы-то знаем, – сказал тот, разливая оставшееся вино. Тон его во время этой процедуры несколько смягчился.
– Ты лучше спроси, чего мы тут не знаем, – с какою-то вызывающей ласковостью, должной обозначать не то юмор, не то презрение к не оценившему их высоких достоинств нахальному пришельцу, хрипло хохотнул самый здоровый из моих собутыльников. – Охотничать, плотничать, лес валить, траву косить, по рыбке вдарить, золотишко пошарить… Молодой человек считает, судя по всему, что мы элементарные бичи, – обратился он к товарищам.
– Не разбирается в людях, – констатировал Рыжий.
– Поехали, – приказал Старшой. – А после объяснишь свое место, если знаешь.
– Протока Глухая, – сказал я. – Озеро Абада. Если слышали, конечно.
Рука Хриплого с кружкой замерла в воздухе. Рыжий неопределенно хмыкнул. Старшой с интересом и даже, как мне показалось, с испугом посмотрел сначала на меня, потом зачем-то за мою спину.
– Ну, ты даешь, – не сразу прореагировал он. После чего все-таки расправился со своей порцией. Остальные торопливо последовали его примеру. Я, воспользовавшись непонятным их замешательством, решил на этот раз воздержаться.
– Чего делать-то будешь на Глухой?
Реакция моих собутыльников насторожила меня, но отступать было уже поздно.
– Я орнитолог, – пустился я в разъяснения, надеясь, что незнакомое слово придаст мне вес в их глазах. – Буду вести научные наблюдения, ходить в маршруты, фотографировать, записывать…
– На Глухой фотографировать? – испуганно спросил Рыжий.
– На Глухой тоже, – подтвердил я.
– Это самое… Оритолог… –
