style="font-size:15px;"> Лев Тринадцатый сидел на позолоченном диване стиля рококо, имевшем удобную для ведения беседы форму фасолины. В ответ на приглашение садиться Фрейд улыбнулся и сел на предназначенное для этого место дивана. Папа молчал; а сам он не должен был начинать разговор – в этом жена Марта полностью согласилась бы с ним. Он пожалел, что должен был погасить «Рейну Кубану», запах которой теперь доносился до него из кармашка и был тяжелым испытанием для его силы воли, а еще более тяжелым – для его хорошего воспитания. Может быть, взять сигару в зубы, но не зажигать? Тогда рот будет чем-то занят.
– Понравился ли вам ужин?
Голос с едва заметными баритональными нотами по-прежнему не гармонировал с внешностью папы, но это был истинно папский голос.
– Спасибо, ваше святейшество, он был великолепным.
Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем хозяин дома снова обратился к гостю. Фрейд к этому времени уже знал все особенности пола вокруг себя.
– Что вы скажете о римском климате?
– Очаровательный! – было первое слово, которое вырвалось у Фрейда. Возможно, его ум блуждал где-то еще. – Не жаркий и не холодный, просто идеальный, – поправил он себя.
Ему захотелось выяснить по часам, сколько еще времени пройдет до последнего бесполезного вопроса о погоде, климате или обычаях и привычках римлян.
Папа долго вздыхал, а потом произнес:
– Вы очень хорошо говорите по-итальянски, но я знаю, что вы хорошо знаете также английский и французский языки.
– Очень любезно с вашей стороны, – обращение «вы» показалось Фрейду более уместным. – Я польщен тем, что вы так хорошо осведомлены о моих скромных способностях.
Наконец-то разговор направился в сторону его способностей, правда, с очень большого расстояния.
– Однако я должен покаяться вам, – он был готов откусить себе язык за то, что произнес перед папой именно это слово; Марта обязательно упрекнула бы его за ошибку, – что недолюбливаю английский язык, который…
– Вы верите в Бога, доктор Фрейд?
Симпатия, которую Зигмунд чувствовал к этому почти древнему старцу, внезапно исчезла, раздавленная тяжестью этого вопроса. Вот он, предательский удар. Сейчас его попросят отказаться от агностицизма ради исповедания веры или, что еще хуже, обратиться в католицизм в обмен на какие-нибудь почести или вознаграждения. Об этом бы напечатали во всех газетах, и компенсация, без сомнения, могла бы его заинтересовать, но он не уступит. Это типично для века интриг и типично для пап: все они с одинаковым пренебрежением относились к достоинству своих так называемых сыновей. Теперь надежда на работу в Папском университете исчезла, а раз так, стоит еще раз подтвердить превосходство разума.
– Гепард с его острыми когтями и быстротой, кажется, создан для того, чтобы убивать газелей. – Фрейд встал, чтобы увеличить силу своих слов. – Но если взглянуть внимательнее,
