мы встречаем убийство или самоубийство, иногда и то и другое, целый ряд убийств – какой-то кровавый кошмар.
Автор довольно удачно охватил некоторые черты «модернистской» психологии. К счастью для него он, по-видимому, неглубоко ею проникся. От изображаемых им «ужасов» и эксцессов веет искусственностью и надуманностью. Случается, что среди них нет-нет, да и проглянет простое, живое любопытство автора к жизни, наблюдательность и даже юмор. Несомненно, что мы, здесь имеем дело не с болезнью, не с единственным надломом творчества, как у Л. Андреева, а только с «модой».
Несамостоятельность Грина, вероятно, обусловленная его литературной молодостью, сказывается и в романтических сюжетах, занимательных, в духе Майн Рида и Купера, и в манере письма, довольно яркой, но тяжеловесной – во вкусе примитивного, уже отжившего импрессионизма. Форма рассказов у Грина красива и иногда любопытна, но все же в большей степени вычурна, чем своеобразна.
Однако, и сквозь сумбурный, поверхностный романтизм и сквозь лубочные краски проглядывает несомненная талантливость автора. Чувствуется, что в нем бродит что-то свое, не находя выхода. Побольше бы ему только вдумчивости, искренности и чеховской простоты».
Жизнь с Александром Степановичем показалась мне сначала идиллией. Утром я уходила в лабораторию, а в час возвращалась домой завтракать. Александр Степанович радостно встречал меня и даже приготовлял к моему приходу какую-нибудь еду Потом я опять уходила в лабораторию, а по окончании моей работы мы шли куда-нибудь обедать.
Но идиллия очень скоро кончилась. Александр Степанович за год своего пребывания в Петербурге сошелся с литературной богемой. Это делало нашу жизнь трудной и постоянно выбивало из бюджета. Я была бесхозяйственна и непрактична, а Александр Степанович всякую попытку к экономии называл мещанством и сердито ей сопротивлялся.
Жизнь наша слагалась из таких периодов: получка, отдача долгов, выкуп заложенных вещей и покупка самого необходимого. Если деньги получал Александр Степанович, он приходил домой с конфетами или цветами, но очень скоро, через час-полтора, исчезал, пропадал сутки или двое и возвращался домой больной, разбитый, без гроша. А питаться и платить за квартиру надо было. Если и мои деньги кончались, то приходилось закладывать ценные вещицы, подаренные мне отцом, и даже носильные вещи. Продали и золотую медаль – награду при окончании мною гимназии.
В периоды безденежья Александр Степанович впадал в тоску, не знал, чем себя занять, и делался раздражительным. Потом брал себя в руки и садился писать. Если тема не находилась, говорил шутя: «Надо принять слабительное». Это значило, что надо начитаться вдоволь таких книг, в которых можно было найти занимательную фабулу, нравящегося героя, описание местности или просто какую-нибудь мелочь, вроде звучного или эксцентричного имени; такие книги давали толчок воображению, вдохновляли
