style="font-size:15px;"> Вокруг дома расставлены посты. Причем каждый офицер наружной охраны видит соседей и справа. Так что посторонний никогда не войдет в дом, и никто из офицеров не может покинуть пост, чтобы незаметно для других проникнуть туда, куда вход запрещен.
Так где же охрана?
Совсем, мерзавцы, обленились!
Разъелись на его харчах.
Или сознательно впустили.
Советская власть, что ли, кончилась?
Когда он распорядился арестовать недавнего начальника главного управления охраны генерал-лейтенанта Николая Сидоровича Власика, ждал, что следователи вскроют его связи, заставят его рассказать, что задумал человек, который столько лет стоял за спиной вождя. А следователи обвинили Власика всего-навсего в том, что он пил и гулял за казенный счет, гонял служебную машину на дачу вождя за коньяком и продуктами для пьянок с проститутками!
Кого это волнует?
Конечно, чекисты не посмели взяться за Власика всерьез. Свой! Начальник главного управления охраны МГБ СССР! Генерал-лейтенант! Доверенное лицо вождя!
Узнав, что Власика на допросе даже не били, он отчитал министра госбезопасности Семена Денисовича Игнатьева:
– Своих жалеете?
Распорядился:
– Снять белые перчатки и бить смертным боем.
Как же он был прав! Власик точно связался с американскими шпионами, перед которыми раскрыл святая святых − систему охраны вождя.
Вот результат!
Коренастый незнакомец в белой рубашке с расстегнутым воротником двигался по малой столовой неспешно и уверенно. Не так робко, как Маленков с Берией, а по-хозяйски.
Шарит по ящикам стола. Его стола! Ведет себя так, словно он у себя дома! Берет Его трубку. Вытаскивает коробку с Его табаком. Закуривает.
Да что же он себе позволяет?
От кого, интересно, он узнал, где что находится? Конечно, от подлеца Власика! Повесить того мало!
Но фигура, поворот головы, манера держать трубку казались ему странно знакомыми.
И вдруг понял: это же он сам!
Только молодой.
Очень молодой!
Каким был в семнадцатом году, когда все еще только начиналось.
Черноволосый и черноусый Сталин без стеснения распахнул платяной шкаф, вытащил полувоенный френч с отложным воротничком, в котором его привыкла видеть вся страна, надел его и, застегивая пуговицы, направился к зеркалу. Придирчиво осмотрел себя, расправил усы. И остался доволен. Слегка улыбнулся.
Швейцарский шоколад
Пока Сталин смотрелся в зеркало, сцена, на которой разворачиваются описываемые события, осветилась и полностью переменилась.
За окнами разными голосами и не очень в лад распевали русскую «Марсельезу»:
На воров, на собак − на богатых!
Да на злого вампира-царя!
Бей, губи их, злодеев проклятых!
Засветись, лучшей жизни заря!
