style="font-size:15px;"> – Па-па! Па-пa! Я бросил вилку в яичницу
– Где же этот негодяй-папа! Судить надо таких родителей!
Завтракать что-то расхотелось. В голове застучали знакомые молоточки.
– Па-па! Па-па! Па-па! – голосило окаянное дите.
Папа заявился часов в десять утра. Тот или другой – не знаю, но что чей-то папа – точно, поскольку женщина, с балкона, расположенного над моей квартирой, стала ругать ею такими словами:
– Змей ты, змей! – говорила она. – Посмотри, на кого ты похож! Хоть бы детей постеснялся, паразит!
На что папа резонно отвечал ей:
– Некультурная ты женщина…
– Иди домой, козел, не срами меня перед людьми! – увещевала жена.
– А на какую мне мышь домой? – отказывался мужчина. – Ты мне лучше сбрось полтинник, некультурная женщина!
– Хвост тебе, а не полтинник! – ярилась жена. – Иди домой, паскуда, а то хуже будет!
Так они разговаривали минут сорок, с течением времени употребляя все меньше и меньше печатных слов – так, что мужчина наловчился в конце концов обходиться одними непечатными. При этом, однако, он ухитрялся каким-то чудным образом подтверждать свои претензии на полтинник.
Я не выдержал, распахнул окно и сказал:
– Друг, я сброшу тебе рубль. Только, ради бога, уйди ты куда-нибудь подальше.
– Бросай! – согласился мужчина.
В обед на эстраде открылся стихийный концерт детской самодеятельности. Тоненькая белобрысая девочка взобралась на подмостки и закричала разбойничьим голосом:
– Валенки, валенки, – эх, не подшиты, стареньки!..
Я, заламывая руки, ходил по комнате и старался удержать себя от скоропалительных выводов.
«Во-первых, – рассуждал я, – нельзя зачеркивать выводы ученых. Все же люди работали. Целый коллектив. Специальным прибором пользовались. Вон даже инстанции к их голосу прислушиваются… Во-вторых, можно и самому какой-то выход поискать. Отшил же я сегодня этого папу. И всего за целковый. Троллейбусу, небось, рубль не бросишь… Нет, надо обождать».
Вечером в наш подъезд пришли влюбленные. Было слышно, как они решают там свои матримониальные вопросы.
– Бу-бу-бу-бу! – сдержанно гудел мужской голос.
– Зола все это! – отвечал девичий. – Любви нет, есть одно половое влечение!
– Бу-бу-бу-бу! – убеждал в чем-то мужчина.
– Ну, ты! – говорила девица – Руками-то не шуруй! Вот женишься – и будешь шуровать!
Наступила ночь – и влюбленные притихли.
Тогда из близлежащего частного сектора прибежала собака. Пару раз собака гавкнула басом, прочищая горло, а затем залаяла звонко и безостановочно. Видимо, она задалась целью побить какой-нибудь собачий рекорд по продолжительности лая.
Я кинул в нее бутылкой из-под кефира.
Собака с визгом убежала в частный
