ты – столица колымского края,Ты – город, который судьбою нам дан.
Ты снишься всем тем, кто тебя покидая,
Не может расстаться с тобой, Магадан.
Стои́шь как форт-пост ты у края земли,
Один ты из первых встречаешь рассветы.
К причалам твоим пристают корабли,
А в недрах есть золото, нефть, самоцветы.
И нет драгоценней колымских людей,
Всех тех, кто зовётся у нас – колымчане.
Нигде на земле не найти их родней,
Они проживают и здесь, в Магадане.
Ни климат не старит тебя, ни года́,
С годами становишься только моложе.
А помнишь то время и те холода,
Когда для людей ты намного был строже?
Всё в прошлое кануло: боль и позор,
То время, когда ты был ЗЭКовским станом.
В то время ты был для людей – приговор,
И власти пугали страну Магаданом.
Сейчас ты красавец на Дальнем Востоке,
Красуется в центре твоём Божий храм,
По улицам мчатся машины в потоке
И ты с каждым годом приветливей к нам.
Всю жизнь ты нам светишь в мороз и туман,
Не только огнями домов и причалов.
Согретый сердцами людей Магадан,
Российской восточной землицы начало.
На могиле отца
Сегодня я был на могиле отца,
Там птицы поют, зеленеет трава.
Рассветы там каждое утро встают,
Туда очень близкие люди идут.
Идут, чтобы вспомнить былые деньки,
Когда вместе жили и вместе росли.
И я, отдавая почесть свою,
Пришёл посидеть на могилку твою.
Ты про́жил немного, любимый отец,
Как трудно поверить, что жизни конец.
Друзья, приходя, повторяют наказ:
«Ну, что ж, Николаевич, жди теперь нас».
Ты смелым был, сильным, учил ты всегда:
«Не бойся, сынок, никого никогда.
Будь честным, ни в чём не желай людям зла
И люди желать тебе будут добра».
Природу любить приучал ты меня,
Всегда повторял до последнего дня:
«Вот кончишь учиться, приедешь ко мне,
Пойдём с тобой в лес, посидим в тишине,
Посмотрим, как дышит весною земля,
Проснувшись от зимнего долгого сна».
Бывало, придут мужики с просьбой в дом,
Всегда им поможешь, расскажешь ладом.
И гордость была у меня за отца,
Что пользу он всем приносил до конца.
Теперь ты лежишь здесь в могиле сырой,
Но память твоя будет вечно со мной.
Наполнив стакан, поминая любя,
Я эти сто грамм пью, отец, за тебя.
На берегу Охотского моря
В тысячный раз стою́ опять на берегу,
Мой слух пронизан вновь морским прибоем
И взгляд свой долго оторвать я не могу,
Любуясь северным, седым Охотским морем.
В лицо порывистый
