у меня родилась мысль, что одной критики прошлого мало. Вот я и решил добавить заключительную часть, оптимистическую, с предложениями пути страны к светлому будущему. Она – после исчерпывающего изложения "отповеди репрессиям", вплоть до приложений к запискам.
Предложения в конце книги считаю важным её финалом.
Глава II. Правда о Сталине и его роли в большом терроре. «Портрет с натуры в интеръере» при жизни и «посмертная маска"
«Всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются её плодами отпетые негодяи.»
«От того, кого боятся, пытаются избавиться.»
«Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно великую гордость[1].»
«Мы вынесли из Мавзолея его.
Но как из наследников Сталина Сталина вынести?»
«И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою: удвоить, утроить у этой плиты караул, чтоб Сталин не встал и со Сталиным – прошлое.»
«Нет человека – нет проблемы.»
"Нет, однако, и тени морального оправдания Сталина. Он сойдёт со сцены как наиболее запятнанная фигура в человеческой истории."
[Понятно, что именно здесь – начало записок.]
1. Правда смельчаков, высказанная Сталину при жизни, в глаза, – «портрет с натуры»
1.1. Меткое определение Мандельштама
Со многими время обошлось жестоко. А других, из тех категорий, которые преследовались, Сталин не тронул, ведя свою хитроумную и жестокую игру людьми.
Одних он миловал, других преследовал, а третьих и уничтожал, кого сразу, а кого – в результате долгих хитрых действий. И всё это так преподносилось, что народ это видел. И одни терпели и молчали, а кто роптал, тот и погорал, а иные даже оправдывали и восторгались, и участвовали сами.
И конечно же, пик оценки личности Сталина – известное, поражающее своей хлёсткостью, уподобившееся разорвавшейся бомбе, стихотворение Мандельштама, которое стоило его автору жизни. В своё время, при первом его прочтении, мы были невероятно поражены, как можно было так относиться к «вождю народов», да ещё осмелиться высказать это во всеуслышание. Для тех, кто не знает это стихотворение, или может прочесть по-новому время спустя, привожу его:
“Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он
Я бы слово «гордость» здесь заменил словами «жажду власти». – Авт.
