не получалось, а никаким развлечением в дорогу Никита в спешке, разумеется, не запасся. Пришлось взять у бортпроводницы вчерашнюю газету. Читать в ней было особо нечего – половина статей представляла собой более или менее развернутый пересказ новостей из Интернета, и зацепил Никиту только созвучный его настроению и ситуации заголовок «Объявились наследники великого Гуреева».
Про великого Гуреева Говоров, конечно, слышал, но подробностей его жизни не знал, а обстоятельств смерти и не хотел бы знать, но вот пришлось. Автор газетной статьи излагал пикантные факты весьма дотошно, смакуя и обсасывая детали, как мелкие куриные косточки. Читать это было немного противно, но все же интересно. Статью отличал хороший слог, можно было только пожалеть о том, что автор не нашел себя в художественной литературе. У него хорошо получались бы душещипательные романы.
Роберт Гуреев родился на заснеженном полустанке в глухой степи, а умер в одной из богатейших стран Европы, будучи уже миллионером и любимцем публики, на симпатии которой, как и на мнения критиков, он по большому счету всегда плевал. Гуреев был гением, которого талант и судьба вознесли высоко над толпой, а потому жил, творил и даже умер без оглядки на то, кто что о нем скажет, напишет или подумает.
Смерть настигла его в роскошном отеле при дорогом казино, в беломраморной ванне на золоченых львиных лапах, в клубах ароматного дыма от курильниц с благовониями и в обществе молодого красавца-возлюбленного, который и не заметил, как остался один, потому что в этот момент был под кайфом.
Сам Гуреев ничего такого не употреблял, потому что высоко ценил свою фантастическую работоспособность и берег здоровье. Не уберег: внезапно сдало сердце. Впрочем, как внезапно? Когда тебе «далеко за», а ты еще профессионально танцуешь и в промежутках между выступлениями с размахом кутишь…
Рано или поздно даже в самой фантастической карьере и бурной жизни ставится точка.
Однако в случае с великими символические точки часто превращаются в многоточия. С Гуреевым так и вышло: сразу после его смерти история продолжилась – наследники вступили в схватку за немалое состояние артиста.
Наследники они на самом деле или не наследники, предстояло решать суду. Мировая общественность с большим интересом ждала начала процесса. Газетчики, как обычно, опережали события и высказывали свои версии их дальнейшего развития.
Но про борьбу за наследство Говорову не хотелось ни читать, ни думать.
В дедовом наследстве он не нуждался.
Ни в наследстве, ни в самом деде, да.
К тому же бабка была еще жива, и Никита от души желал ей оставаться на этом свете подольше. Семьдесят лет – это по нынешним временам не великий возраст, вон Гуреев еще романы крутил, да и простые иностранные бабульки в такие годы открывают третью молодость: шестьдесят пять – баба ягодка опять и снова.
Газета все-таки пригодилась: измотанный переживаниями Говоров накрыл ею лицо,
