костра меня разморило.
Спать было нельзя: возможно, уже через час пришлось бы сорваться с места и уходить, но я ничего не могла сделать. Устала. Пришлось облокотиться на гладкий камень, устроиться удобнее, чтобы наблюдать за беседой. Граци будто прочитал мысли и принес что-то в тяжелой фляге.
Отвинтив крышку, я глубоко вдохнула горьковатый запах ореховой настойки.
Змей умостился рядом, плечом к плечу, недовольно кряхтя. За эти месяцы он так и не смог полностью привыкнуть к человеческим ногам: все время жаловался, что с хвостом было удобнее, но возвращать его не решался. В мире и так все были на нервах: ходили, друг на друга косо поглядывали – только и ждали, когда кто-то оступится или скажет что-то не то; а уж если ты иномирец – пусть только полукровка – то вообще лучше на глаза смертным не попадаться.
Я пыталась не думать о том, что будет после того, как мы найдем Ш’янта. Даже не допускала возможность, что у нас не получится, старалась мысленно говорить «когда», а не «если».
Проблемы мира все это время оставались где-то за границей моих личных интересов, не трогали душу и не запускали пальцы в сознание, но будущее неумолимо. Оно не станет ждать, когда я буду готова его принять.
Что будет с нами? Куда мы уйдем? Жить среди людей – не для меня. Граци и Артумиранс – семья, которая стала мне куда ближе любого смертного. И не было среди людей такого человека, к которому я питала хоть какие-то теплые чувства: матушка и Киран мертвы, так что возвращаться мне было не к кому, и не смогла бы я этого сделать после всего.
Мое место не с ними.
Первый глоток настойки обжег нутро, испепелил все на своем пути. Я едва сдержалась, чтобы не разразиться громким кашлем.
Второй – пошел легче, будто в горле не осталось ни клочка живой плоти, и питье проскальзывало внутрь без малейшего сопротивления. По телу разбежалась приятная теплая волна, забравшая усталость и подарившая мне еще немного сил.
Артумиранс говорила тихо, слова мягко перекатывались над костром. Сольвэ все больше хмурился. Провидица рассказывала все: о квартале в столице, где жила, о том, что Ш’янт потерял тело, но вернулся три года назад, о Первородной, о Клаудии.
О Беренганд.
О том, как мы отыскали единственные пригодные для перехода врата во владениях Черного короля.
На этом месте Сольвэ, кажется подавился, и в его взгляде было уже куда больше любопытства чем опасения.
Артумиранс рассказала о связи, о метке, кое-что из снов. Я не стала утаивать, что Ш’янт нашел оригинальный способ поговорить, а провидица не утаила это от Сольвэ.
Уголек, сидевшая за спиной иномирца, пристально меня рассматривала. Скользила взглядом по груди, искала знак. В глазах – удивление и страх, будто она изучала цепного зверя в клетке. Странную диковинку, что выставили на рынке на потеху толпе.
Было еще что-то такое в ее взгляде, отчего хотелось встать и отвесить девке хорошую затрещину.
Гадливость – вот что.
Будто
