диплом. Мне сразу подкинули так называемые подъёмные и записали в льготную очередь на жильё.
Тут, я думаю, сыграло роль то, что я сразу глянулся редакторше – белобрысой сухопарой бледной девице бальзаковского возраста с крючковатым носом и круглыми совиными глазами. Вернее, глянулся ей сразу мой московский диплом: в редакции только она имела журналистский диплом, да и то – Воронежского университета. Ещё двое учились там заочно, остальные же, включая Филькина, получили скромное образование в местном педе или мучились там в вечерниках. Так что Василиса Валерьевна, подержав с почтением мой шикарный Ломоносовский диплом в руках да ещё и просмотрев наградные дипломы столичных изданий, невольно воздала мне должное.
Но ещё более, как я позже узнал, поразила и сразила её одна казалось бы мелочь, и это доказывает непреложную истину: мелочи – краеугольные камни нашей судьбы. Дело в том, что её, Перепелицыной, ещё в редакции не было в тот день, когда мы пришли устраиваться, и мы с Леной, ожидая её, сидели в кабинете Люси Украинцевой – болтали-покуривали. Раскрылась дверь и вошла женщина. Я встал, поздоровался.
И вот это редакторшу потрясло до глубины её сухопарой души: слыхивала она да читала, будто бывают мужчины, которые встают при даме и здороваются первыми, но ранее встречаться ей с таковыми не доводилось. Вот и произошло так, что своё высокое реноме в её глазах я невольно обеспечил с первой секунды. Она и Лену сразу взяла на договор, как раз к Люсе, в отдел писем, и пообещала тотчас же перевести её в штат, как только Лена перейдёт на заочное и привезёт трудовую.
– Только, – многозначительно подчеркнула Василиса Валерьевна, упершись взглядом в совершенно плоский замаскированный животик Лены, – я надеюсь, что в ближайшее время не придётся искать тебе замену, а?
– Нет-нет! – в голос соврали мы с Леной, так как заранее предвидели такой намёк. – Мы пока не планируем увеличивать население страны.
– Вот и хорошо, – с нескрываемым удовольствием подытожила переговоры редакторша, – ещё успеете, а пока надо поработать. Подписка падает, писем от читателей всё меньше. Я на вас надеюсь. Мы должны сделать «Комсомольский вымпел» по-настоящему боевым органом барановской молодёжи!..
В воздухе зазвенели невидимые фанфары и трубы, застучала барабанная дробь. Василиса ещё минут десять ораторствовала, а я смотрел на неё и думал: «Вот-вот, сейчас она выкрикнет наконец про то, что она и сама подполковничья дочь…»
Не выкрикнула.
Но ведь поразительно: как я потом узнал, за спиной её звали за её не женскую деловитость и суровость Василием, но почему-то никто не обыгрывал её столь удивительную литературную фамилию. И только много позже до меня дошло: да никто из ребят просто-напросто не читал повесть Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели». Каюсь, я приложил много сил, я сам вычитывал вслух кусочки из бессмертной повести классика флажковцам, заставлял-упрашивал их читать «Село Степанчиково», и уже вскоре редакторшу
