«Пиросмани» закончилось, отхлебнула и пошла к своему креслу, тихонечко напевая старую песню известного барда: «Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди…»
Она села за стол, взглянула на оставленное письмо, и на глаза ей попались строчки о предательстве. И тут же память с коварной услужливостью подкинула еще один эпизод…
Оркестр, закончив «Весну», перешел к «Зиме». Тогда тоже была зима. Они жили в Канаде. Лиза уже давно получила вид на жительство и разрешение на работу. У Гошки оформление проходило с трудом, сроки все удлинялись, а ему как раз предложили интересную работу в Штатах. Ее получение зависело от скорости приобретения необходимых документов для выезда и трудоустройства. Все по известной американской формуле: надо было оказаться в нужном месте и в нужное время. Оформление документов было как-то связано с Лизой, то есть, с законной женой «просителя». Она должна была его сопровождать в какие-то учреждения. Но вызов все откладывали, и Лиза взяла, да уехала на Аляску. Туда отправлялась международная экспедиция, нужен был этнограф-искусствовед, желательно со знанием нескольких языков. За месяц со дня подачи своего резюме, Лиза перелопатила много литературы о жизни коренных народов Аляски, о географии истории, этнографии. Написала реферат, в основном компилирующий все прочитанное, сдала его и получила грант. Ее взяли, и она не хотела терять шанс. Группа состояла из 14 человек, из них три женщины.
Чистота белого снега, казалось, распространялась и на всю компанию, оставляя у каждого ощущение, что он тоже «белый и пушистый», а измены оставленным в городах мужьям и женам, здесь были не в счет. К тому же эти нынешние умные исследователи Аляски в молодости были приобщены в той или иной степени к движению хиппи. Они смотрели на связи, посторонние от супружеских, легко и просто. Все любили всех, и любая могла зайти в палатку к любому, лечь с ним, остаться на ночь и никого это не удивляло и не смущало.
Вернувшись, Лиза испытала что-то вроде депрессии, но вовсе не из-за любовных связей. Ее мучила тоска по сверкающему льду, чистому снегу, обжигающему воздуху. Огни большого города, звуки, краски, реклама, голоса на улицах и в барах казались вульгарными, безвкусными. Сейчас бы она поняла своего старого московского приятеля, который, напившись, каждый раз скорбел о безвозвратно потерянной Аляске. Все над ним смеялись, считая его чудаком: нашел, о чем жалеть.
Гошка успокаивал ее, как мог, пытался развлечь и вообще был очень обеспокоен ее состоянием. А ведь он за время ее отсутствия потерял шанс получить хорошую работу.
– Почему же только сейчас я вдруг почувствовала что-то типа раскаяния? Вот что значит препарировать память. Это занятие может принести неутешительные и нелепые результаты. Еще не хватало покаяться в измене мужу, с которым рассталась почти 20 лет назад. Да я даже не могу припомнить ни одного лица, ни имени людей из той группы на Аляске. В памяти только победоносно сверкающий всюду белый снег.
«Поздно пить боржоми,
