своими хитрыми глазами, и это раздражало и пугало юношу.
– После обеда я покажу тебе комнату, приготовленную для сна, – сказал он. Однако Девлет покачал головой:
– Я хотел бы прогуляться по окрестностям. Сон никуда от меня не уйдет, впереди целая ночь. Я соскучился по родной земле, дядя.
Сахиб наклонил голову:
– Что ж, это хорошая идея. Хочешь – тебе снарядят лучшего коня, и ты прокатишься за ворота.
Юноша согласился. Ему хотелось продемонстрировать свое искусство наездника.
– Тебе снарядят Булата, – продолжал Сахиб. – Хороший конь, немного с норовом, но тебя же учили верховой езде лучшие наездники Стамбула…
Ноздри Девлета дрогнули. Он подумал, что дядя всегда будет радоваться любым его промахам.
– Ты прав, – произнес он. – Булат так Булат.
Сахиб щелкнул пальцами и приказал подошедшему к нему капы-кулу:
– Приготовьте коня для моего племянника.
Послушный раб исчез, как призрак, и Девлет, ополоснув руки, поднялся, ощущая приятную тяжесть в животе. О Аллах, как же вкусны блюда его родной земли!
– Слуги этого дворца довольно исполнительны, – пояснил Сахиб Гирей, выходя с племянником во двор, – видишь, вот и Булат. Как он тебе?
Юноша потрепал коня по мускулистой шее, тонкие пальцы пробежали по гладкой, как шелк, шерсти. Конь, словно почувствовав в нем прекрасного наездника, потянулся губами к руке Девлета.
И без того узкие глаза дяди стали еще уже, как щелочки.
– Смотри-ка, признал тебя, бродяга, – усмехнулся он в черные с рыжинкой усы. – Поезжай, прокатись.
– Подождите минуту, – обратился юноша к конюху, переминавшемуся с ноги на ногу в ожидании приказания. – Я сейчас выйду.
Провожаемый внимательным взглядом черных узких глаз родственника, он быстро вбежал во дворец, в отведенные ему покои, и достал из-под многочисленных тюков с одеждой небольшую кожаную сумку. Посмотрев внутрь, Девлет улыбнулся и направился к тому месту, где его ожидал конь. Сахиба он не увидел. Чернявый конюх передал ему поводья и напутствовал:
– Добрый конь Булат. Только будь настороже, господин. Иногда он норов свой выставляет, скинуть может.
Девлет кивнул, показывая, что понял его, вскочил в седло, натянул поводья – и Булат понесся за ворота дворца, выбежал на белую каменистую дорогу и, перейдя в галоп, вынес юношу на небольшой каменный холм. Он остановил коня и осмотрелся по сторонам. У холма каменистая дорога раздваивалась, будто река, на два рукава. Одна вела в горы, к пещерам, которыми его пугали в детстве. Другая спускалась в бескрайнюю степь, серую от полыни, издававшей терпкий пьянящий запах. Юноша нахмурил точеные, как у восточной красавицы, брови, и погрузился в свои мысли. Из задумчивости его вывел хриплый голос, показавшийся знакомым:
– Думаешь,
