ручек, мимо бачка с водой на табуретке, так не вяжущегося с этими дверями и ручками.
Копытин смотрел на все жадно, впитывая в себя эти в общем-то обыденные вещи. И они казались ему необыкновенно прекрасными, потому что видел он все это в последний раз.
Он сидел в кабинете Манцева и смотрел на половинку медали, лежащую на столе. Ему очень хотелось казаться равнодушно-ироничным и спокойным. Но он не мог.
Странное чувство прощания жило в его душе, и оно было сильнее разума и воли.
– Гражданин комиссар, – хрипло сказал он, – я хочу жить.
Манцев долго смотрел на него. Через его кабинет проходили разные люди: холодные, убежденные в своей правоте, заговорщики, истеричные бандиты, говорливые эсеры, путающие допрос с политической дискуссией. Но такого он видел впервые. Человека не было, остался один облик.
– Я не властен решать жизнь и смерть, – сказал Манцев, – для этого есть трибунал. На ваших руках слишком много крови. Но тем не менее полное признание дает вам шанс на снисхождение.
– В чем я должен признаться?
– Банда Собана нас уже не интересует. – Манцев взял в руки половинку медали: – Вот что мне интересно.
Копытин молчал. Нет, внутри его не было жалости к тем, из подполья, он думал о слове «шанс». Мысленно прикидывал, как подороже продать то, что он знает.
– Я знаю пароль, явку, людей. Я могу помочь. Дайте мне карандаш и бумагу, я напишу.
Манцев молча протянул ему стопку бумаги и ручку.
У электромастерских на Пресне, прямо у проходной, наклеена газета.
Стоят рабочие, читают. Жирными буквами на полосе: «МЧК сообщает о ликвидации особо опасной банды Собана…»
А над городом солнце. Яркое, мартовское. Солнце второй весны революции.
Комендантский час
1941
Глава 1
Минск. 6 июля, утро
«Солдаты! Перед вами Москва. За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошли по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войне. Москва – это отдых. Вперед!»
Совещание окончилось. Генералы, штабные и командиры частей группы армий «Центр», выйдя из зала, торопливо начали доставать сигареты. Они были похожи на кадетов, дорвавшихся до долгожданной курилки. Конечно, командующий генерал-фельдмаршал фон Бок официально не запрещал курить, но все знали, что он не переносит табачного дыма.
Только один человек мог позволить себе не считаться с привычками фельдмаршала – группенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевски – личный представитель рейхсфюрера СС при штабе группы армий «Центр».
Никто из штабных, даже приближенных к фельдмаршалу, не знал, чем занимается этот страшновато-вежливый эсэсовский генерал. Знали только, что у него свой штаб и двухметроворостые мордатые телохранители.
Из
