конечно, мне далеко до Лейба. Мы подписали соглашение, по которому выторговала себе только квартиру в Нью-Йорке и больше ничего. Лейб был прижимистым. Всё предназначалось семье, которая не считала меня своей. Тогда, в больнице, испугалась, что родственники убедят мужа переписать завещание, и могу лишиться даже квартиры. А она стоит не один миллион. И подписанное нами соглашение всегда можно оспорить. В Америке полно ушлых юристов. И, уж, тут-то семейство постарается. В этом не было сомнений.
Оставалось, конечно, московское имущество. Тут, уж, надеюсь, что сумею отстоять хотя бы часть у алчных родственников. В своё время застращала Лейба и убедила его принять сложную схему правовладения, которую в случае необходимости можно легко порушить и сделать так, чтобы семейство не смогло меня обойти. А там всё будет зависеть от их желания торговаться. Понятно, что всё не удастся отстоять, но часть – это лучше, чем ничего. И вот теперь завис Вал, который был винтиком в этой схеме. Его со дня на день должны отправить на кладбище, поэтому приходилось запускать схему даже раньше, чем планировалось. Ещё при живом муже, которого, уверена, в её отсутствии обрабатывала свора наследников. Мол, хоть и не гойка, а еврейка, но всё равно не своя. Приехала непонятно откуда. И вино пьёт, и шабат не соблюдает. Прямо закрываю глаза и вижу. Унаследовала от бабки, которая, хоть и запрещено религией, умела видеть людей насквозь и влиять на них.
Вопрос: откуда взялся заказ. Тут что-то не срасталось. Не находилось потенциальных заказчиков. Компаньонов нет. Жена – молодая клуша, которая без него ноль. Денег в долг никому не давал. Нет у него лишних денег, чтобы одалживать. Тогда кто? Чего-то я не догоняла. И это нервировало. Просто давило на мозги.
Наконец, в дверь позвонили.
«Пожалуй, это – единственный человек, который сможет помочь».
– Здравствуй, Оля! Заходи!
Окинула взглядом. Девочка производила впечатление. Всё при ней. Ухоженная. Такие волнуют.
– Налей мне что-нибудь. И себе тоже.
В подобных случаях надо с первой минуты показать, кто хозяйка, а кто платная обслуга.
Когда Олюша разливала вино по бокалам, то наклонилась так, что смогла заглянуть вглубь её декольте. Она поймала мой взгляд и ухмыльнулась.
Но сначала дела.
– Как бизнес? Много работы?
– Начинает оживать. Звонят, смотрят.
– А Валерьян? Суетится или отсиживается, а делать всё, как всегда, приходится тебе?
– Ну. У нас так принято. Вся чёрная работа на мне, а шеф только подписывает договоры.
«Так. Хорошее начало. Теперь требуется только её подтолкнуть в правильном направлении».
– Что-то в последнее время он потерял темп. Замедлился. Проблемы? Как он вообще?
Пошевелила в воздухе пальцами, чтобы было понятно. То, что он имел Олечку, не вызывало сомнений. Кто же не воспользуется такой возможностью?
– Ну, – замялась она. – Какой-то он в последнее время задумчивый.
