едва заметно пожал плечами.
– Я до четырнадцатого года ни в одной партии не состоял и ныне тоже не состою. На войну пошёл добровольцем, из патриотических побуждений… Россия и есть моя партия. Конечно, единая и неделимая.
– И всё-таки, к монархии или республике склоняетесь? – Зыков прищурился. – На выборах в Учредительное собрание это, пожалуй, будет ключевой вопрос.
– Отвечу вам как на духу, господин полковник. До февраля семнадцатого, наверное, голосовал бы за республику. Сегодня почти уверен, что нам ещё при монархии полезно будет пожить.
– «Почти»?
– Важно не ошибиться с монархом.
– Это действительно важно. Благодарю за откровенность, капитан.
По тону старшего начальника Ушаков понял, что беседа окончена. Их автомобиль уже миновал Лобное место и приближался к Спасским воротам. На кирпичных стенах рядом с ними по-прежнему, ещё с октябрьских боёв семнадцатого года4, были видны отметины от снарядов. Из-за мешков с песком справа и слева торчали стволы «Максимов», у полосатого шлагбаума стояли солдаты с примкнутыми штыками на винтовках.
Кремль, где разместился Верховный правитель страны, оберегали тщательно.
Власть, въехавшая в Москву после разгрома и бегства большевиков, обустраивалась пока наспех. Здания, ещё недавно занятые красными, не все были приведены в надлежащий вид. Поэтому предполагалось, что за первоначальным размещением последует второе и, быть может, даже окончательное. «Быть может» потому, что Учредительное собрание, выборы в которое были назначены на 29 февраля, могло перенести столицу обратно в Петроград. Такие слухи тоже носились в воздухе.
Пока же, до прояснения обстановки, Министерство внутренних дел обосновалось в здании Сената. Особый отдел государственной охраны квартировал на его первом этаже. Вход в него тоже, как и в случае с военной контрразведкой, блокировал дополнительный пост.
– Полковник Старовойтов, помощник министра, – представился им невысокий офицер, пригласивший гостей в просторный кабинет с окнами на Чудов монастырь.
Кроме полковника Старовойтова, от лица МВД в совещании принял участие ещё один полковник («Рудов, зам управляющего Особого отдела», – шепнул на ухо Ушакову севший рядом Николаев), а также генерал-майор совершенно благообразной внешности, с густой рыжеватой бородой лопатой и, как показалось штабс-капитану, немного сонным выражением глаз. Наград или иных знаков, кроме погон, на его мешковатом кителе не имелось.
Зыков тоже представил двух своих спутников. Полусонный генерал чуть шире открыл один глаз.
– Ушаков? К великому флотоводцу имеете отношение?
Штабс-капитан встал.
– Никак нет, ваше превосходительство. Однофамилец, из мещан города Самары.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал генерал-майор, открывая шире второй глаз. – Ну что ж, давайте без лишних церемоний. Мы не на плацу. Я Бабушкин Василий Александрович.
