склонен принять на веру сумасбродные фантазии дочери.
– Когда я объявила, что сама обращусь с этим делом к лондонским властям, он запретил мне покидать дом. Разумеется, я немедля написала вам о своих опасениях, но он перехватил это письмо. И следующее. И наказал всем, кто на него работает, изымать любые мои записи и передавать ему. Воистину, со мной обходились точно с преступницей, – возмущенно сказала она.
Или же – как с особой, утратившей всякий здравый смысл.
– Я уверен, он всего лишь пытается уберечь вас от неприятностей.
Это было сказано абсолютно искренне: если уж мисс Лоддиджс не поверил родной отец, то власти тем более отнеслись бы к ее рассказу об убийстве в дебрях Перу без всякого сочувствия.
Под испытующим взглядом мисс Лоддиджс мне с каждой минутой делалось все неуютнее.
– Отец, несомненно, что-то скрывает. Даю вам слово: в этом я абсолютно объективна. Он стал нерешителен и рассеян, что на него вовсе не похоже. Что-то терзает его душу, не дает покоя мыслям, и я уверена: это – подозрительная гибель Эндрю и Иеремии Мэтьюзов. Вот только он не желает довериться мне, а я не желаю прятать голову в песок. Потому и связалась с вами в столь завуалированной манере. Вспомнив, как вы восхищались моими птичьими диорамами, как говорили, что в любой из них можно прочесть целую историю – и в самом деле понимали замыслы, вложенные мною в каждую! – я решила, что вы непременно ухватите весь мрачный смысл, кроющийся за этой.
Устремившись мыслью назад, ко дню встречи с мисс Лоддиджс в гостиной, полной птиц, я вспомнил, как коротко, походя, исключительно для поддержания разговора, импровизировал на темы сюжетов из птичьей жизни, разыгрывавшихся за стеклом витрин… Уж я-то знал: ее уверенность в моих способностях истолковать смысл причудливой диорамы с восковыми фигурами не имеет под собой ровным счетом никаких оснований!
– Но как вы сумели отослать мне террарий и его содержимое, если отец не позволял вам отправлять даже писем?
– Спрятала все необходимое среди двух партий семян и растений для Садов Бартрама. Обернула бумагой и адресовала вам. А мальчишке, помогающему нашему садовнику упаковывать ящики, сказала, что внутри – чучела птиц моей работы, особый заказ друга миссис Карр.
– И не сомневались, что миссис Карр перешлет посылки мне?
– Ни в коей мере. На нее вполне можно положиться. Мы часто вкладываем чучела, предназначенные для заказчиков из Филадельфии и Нью-Йорка, в ящики, отправляемые Бартонам: это гораздо надежнее, чем отсылать их отдельно. Миссис Карр просто велит доставить посылки в почтовую контору, а уж оттуда их переправляют по назначению.
– Как она и поступила с пятью пакетами, адресованными мне, – пробормотал я, невольно задавшись вопросом, что думают о подозрениях мисс Лоддиджс полковник Карр с супругой – ведь она наверняка рассказала им, зачем приехала. – Но разве Карры не уведомили вашего отца, где вы?
– Безусловно, уведомили, – нахмурившись, подтвердила
