одного из жрецов Амарны, обвиненного им в поклонении культу единого бога Атона – культу, фактически отрицавшему общепринятую эннаду египетских богов. Так чего, спрашивается, стоит столь могущественному и жестокому человеку, как Ранеб, усыпить бдительность фараона, «подсунув» ему в качестве мнимого союзника служителя Осириса Эйе, и обрести тем самым в стане «врага» надежные глаза и уши?..
Ранеб же, аккурат в те самые минуты, когда Солнечный Гор беседовал с Эйе, встретился в тайной храмовой комнате с Аджебом, вторым советником фараона. Выслушав подробный рассказ Аджеба о сегодняшнем заседании государственного совета, Верховный жрец возмутился:
– Почему никто не предупредил меня о совете?! Это неслыханно! Фараон Тутмос, пребывающий ныне в царстве Осириса, никогда не позволял себе подобного пренебрежения по отношению ко мне! А его сын… – Ранеб буквально задыхался от душившей его ярости, – а его сын не только не известил меня о дате заседания совета, но еще и решил покуситься на самое святое – на храмы! Разве не известно каждому египтянину с рождения, что храм – это обиталище богов?! А раз так, значит, и имущество храмов принадлежит богам! Аменхотеп – вероотступник!!!
Аджеб вздрогнул, испугавшись, что ситуация в стране теперь в любой момент может выйти из-под контроля, и тогда ненависть Ранеба к фараону и его стремление к единоличной власти обернутся тяжелыми и непредсказуемыми последствиями как для Инебу-Хеджа, так и для всего Египта.
Ранеб не заметил ни страха, ни смятения советника: все его мысли крутились сейчас исключительно вокруг Аменхотепа и выскочки Эйе, ловко втершегося в доверие к фараону благодаря браку их детей.
– Что еще нового произошло в Инебу-Хедже? – осведомился он у советника, усилием воли подавляя клокочущие в душе гнев и ненависть.
– В остальном все по-прежнему, о, господин. Дворцовая жизнь течет преимущественно спокойно и размеренно, – осторожно ответил тот.
– Что ж, придется нарушить явно затянувшееся спокойствие обитателей… – зловеще произнес Ранеб. Затем извлек из навесного резного шкафчика увесистый кожаный мешочек с золотыми дебенами и протянул его собеседнику: – Вот, возьми… На подкуп городских стражников не скупись, но в первую очередь займись Джером, начальником дворцовой стражи…
– Я уже пробовал подкупить его, но, как вы знаете, безуспешно… – начал оправдываться второй советник, принимая мешочек.
– Всякий человек имеет свою цену! – отрезал Ранеб. – Значит, мало предлагал. А теперь оставь меня… Ступай!
Аджеб, отягощенный позвякивающей ношей, торопливо удалился.
Оставшись один, Ранеб погрузился в невеселые мысли: «Фараон явно добивается ограничения власти жрецов. Может, имеет смысл спровоцировать недовольство его действиями простого народа? Как правило, столь веский аргумент всегда оказывал нужное воздействие на власть… Но послужит ли предлогом для народных волнений повышение
