благоговения.
– О, мой Великий господин! – взмолился он. – Простите меня, ничтожного, за дерзость мою, но…
– Говори, не бойся… – милостиво вспорхнула рука фараона над ложем.
– А как… как выглядит Осирис, о, Великий господин?!
Тутмос задумался.
– Мне Осирис представился таким, – заговорил он наконец медленно и размеренно, – каким мы привыкли видеть его на рисунках, запечатленных в древних свитках. А теперь… – фараон тяжело вздохнул, – теперь пошли немедленно за Иниотефом и Рехмиром. Надеюсь, они уже прибыли, дабы успеть проститься со мной, пока я жив. Впрочем, не сомневаюсь, что вскоре придет и их время, и тогда они снова верно мне послужат…
Кхер Хеб поднялся и поспешил к выходу, дабы как можно проворнее исполнить волю фараона. Отворив дверь и окликнув слуг, дежуривших возле покоев Тутмоса на случай своевременного оказания той или иной помощи, молодой жрец в точности повторил им слова умирающего. И в тот же миг ему невольно подумалось: «Вероятно, на смертном одре все становятся добрее – и фараоны, и бедняки… А ведь еще совсем недавно имя Тутмоса IV Менхеперура повергало в ужас не только простых людей, но даже и нас, жрецов… Вряд ли несколькими днями раньше фараон снизошел хотя бы до взгляда в мою сторону, не говоря уж пусть и о короткой, но все же достаточно теплой беседе, которая состоялась только что».
С этими мыслями Хеб вернулся на свое место и вновь расположился подле столика черного дерева. Однако не успел он перемотать свиток папируса до следующей главы, как в покои фараона стремительно вошли двое: чати, срочно прибывший с южных рубежей царства, и наместник Ливии, также поспешивший оставить вверенные ему владения, едва узнал об ухудшении здоровья Тутмоса.
Выражение лица фараона потеплело, на губах появилось подобие улыбки.
– Рехмир, ответь, сколько уже лет ты мне служишь? – неожиданно сходу спросил он.
Чати задумался.
– Почти двадцать, о, мой повелитель, – ответил он после короткой паузы.
– А ты, Иниотеф? – Тутмос перевел взгляд на ливийского наместника, кожа которого изрядно почернела от долгих лет службы под палящим пустынным солнцем.
– Двадцать семь, о, солнцеподобный, – с поклоном ответил тот.
– Двадцать семь… – с ноткой грусти повторил фараон. И вдруг оживился: – А помнишь, как ты спас меня от слона?..
Конечно же, наместник прекрасно помнил тот случай, хотя он и произошел более двадцати лет назад. Тогда фараон Тутмос IV прибыл в Ливию именно с этой целью – поохотиться на слонов. И все бы ничего, да только вот одно из животных, явно не желая становиться жертвой энергичного фараона, неожиданно обхватило обидчика своим мощным хоботом и приподняло над землей, намереваясь, очевидно, поднять еще выше, а потом грохнуть с огромной высоты оземь. По счастью, помогло своевременное вмешательство наместника: не растерявшись и не позволив слону поднять
