а что сердце? – произнес горестно юноша, приложив руку к груди.
– Сердце мотыль, говорят, – отвечал Мокош. – Да ты не пугайся, голубчик, небось просит оно, вишь, воли.
– Ну, я дам ему волю.
– Не вынешь, друг, из недра.
– Выну!
– Вынешь сердце, голубь, душа вылетит, умрешь.
– Умру? а тогда не будет колотить, томить…
– Вестимо, сударь, в гробу мир.
– Ну, умру! – отвечал обрадованный юноша. – Да как же умирают, дедушка?
– Ой ни! полно, дитятко! уродился ты пригож, поживи, полюбись красным девицам.
– Девицам? что прилетают сюда хороводы вить?.. что ластятся? что мотают нитки у бабушки?.. нет, не хочу их неговать, не хочу целовать в синий уста и в тусклые очи!.. не тронь их, чешут на голове зеленую осоку и крутят хоботом, словно сороки.
– Бог свят над тобою! – произнес Мокош. – С хоботом ведьмы Днепровские, а не красные девицы. У красной девицы уста – румяное яблочко, русая коса – волна речная, очи – светлый день…
– Не ведаю таких, такие ваши людские, а Она говорит: людская девица недобро, да кабы Он не сеял им раздора, да зависти, да не берег их соблазном, то быть бы им…
Вихрь свистнул над ухом Мокоша.
– Вот что… – продолжал юноша. – Так говорит Она: люди, что родным отцом называют да родной матушкой, меня прокляли, а Она взяла меня да взлелеяла.
– Бог свет над тобою, голубчик, бабушка твоя обмолвилась, урекания творит…
– Не ведаю; а не велит Она любить людей, а я тебя полюбил, дедушка; а как ты про своих красных девиц речь ведешь, так и тихнет на сердце. Покажи мне свою красную девицу, может, ты правду молвил.
– Изволь, – отвечал Мокош, – покажу, да еще Княженецкую; приехала из Царьграда девица, младшая, живет в красном дворе, в зверинце. Князь наш Светославич Ярополк берет ее женою.
– Ну, идем, идем! – вскричал юноша. – Скоро, скоро, покуда нет ее, Она не пустит.
– Идем! – сказал Мокош.
Юноша побежал под липку, снял с ветки кушачок красный, узорчатый, опоясался; надел на голову шапочку, шитую с собольей обложкой, откинул кудри от очей, расправил их по плечам, голубые очи засветились радостью, ланиты разгорелись полымем.
«Словно Князь Володимер!.. тый мало старее», – думал вслух Мокош.
Вот идут Займищем.
Торопится юноша; пыхтит Мокош, подпираясь костылем.
– Сударик! – говорит он.
– Что изволишь? – спросил юноша.
– Слыхал ты про Киевскую ведьму? – Уж не ведьма ли Она, что вскормила, сударь, тебя?
– Ох нет, не ведьма; не ведьмой кличут.
– Не ведьмой?.. Ой?
– Просто Она.
– Дивись! чай, страшенная! чреватая, полноокая, кобница хитрая?
– Не ведаю, – отвечал юноша, торопясь идти.
– Уж
