беспощаден вечный договор…»
Анне Ахматовой
Так беспощаден вечный договор!
И птицы, и леса остались дики,
И облака, – весь незапевший хор
О гибели, о славе Эвридики.
Так дни любви обещанной прошли!
Проходят дни и темного забвенья.
Уже вакханок слышится вдали
Тяжелое и радостное пенье.
И верности пред смертью не тая,
Покинутый, и раненый, и пленный,
Я вижу Елисейские поля,
Смущенные душою неблаженной.
Ночи
Как трудно вечером дышать
И думать! И ночами тоже,
Когда чугунная кровать
Совсем на катафалк похожа.
А в комнатах, во тьме ночной
Какая тишина! Ты слышишь, —
Лишь за шкафами, под стеной
Скребут отравленные мыши.
Слабея, с ядом на зубах,
Грызут зеленые обои…
Я только слушаю. Но страх
Мне тоже не дает покоя.
И так всегда. Встаю тайком,
Иду скрипучими шагами
К окну, – и вижу за стеклом
Простое розовое пламя.
И страшно грустно, близко, тут,
Под окнами проходит пенье, —
То братья бедные бредут
На Волково успокоенье.
Ведь только тюльпана упал цветок,
Лишь белой луной засветились плиты, —
– Быть может, сюда не входил никто,
Но завтра найдут человека убитым.
Что же, и это полночный бред,
И это мои полночные муки?
А там… у стены… леди Макбет
Зачем ломает красные руки?
Так страшно знать, что поток времен
Свой дикий гнев всегда возвращает,
И сорок веков погребенный стон
Ночью дрожит и нас оглушает.
«Не знал и не верил в Бога…»
Не знал и не верил в Бога.
Так, видно, мне суждено,
Но ветер принес тревогу
В высокое мое окно.
Я вижу: леса и воды
И неба мертвый покой,
Я помню: ранние годы,
Раннее слово «голубой»…
И вот, – ничего не надо.
Поет, поет тоска,
И дорога вьется из ада
Через пыльные облака.
А рекам уж нет истока
И воздух – тяжелый свинец.
Я стою у высоких окон
И знаю: это конец.
«Под глухой, подавленный гул…»
Под глухой, подавленный гул
Был сон покоен и долог.
Но кто-то лодку толкнул
И отдернул тяжелый полог.
И, удивленный, теперь я плыву,
В тишине по звездам гадаю,
И камни, и лес, и траву,
И небо, и снег вспоминаю.
Как знать? Печальный ли плен
Найду в грядущем тумане,
Или чудная лодка станет
У золотых Вавилонских стен?
Так, удивленный, плыву и гадаю,
И птичий слежу полет,
На звезды смотрю, – и не знаю,
Куда
