style="font-size:15px;"> – Понял. У стен есть уши. Идем-ка… – Дариан легко поднял ее одной рукой и направился к воротам. – Поберегись!..
На пляже, который устроил еще прадед, он снова сделался человеком и повернулся к Азиль.
Ветер высушил ее слезы и растрепал длинные черные волосы, Азиль привычным жестом скрутила их жгутом.
– Я солгала, – сказала она.
– Я понял, – ответил он, – но в чем именно? Ты действительно камеристка принцессы, я узнавал. Отчего ты так расстроилась? Я ничего не…
– Вы сказали – «моя хозяйка», – Азиль закусила губу. – Это правда. Я… я не знаю, как объяснить!
– Иди сюда, – сказал Дариан, усевшись на камень. – Нет, ты на колено мне сядь, не то застудишься, не июль месяц. И помни, что я хозяин своему слову.
– Сам дал, сам обратно взял?
– Нет, – серьезно ответил он. – Я обещал, что не обижу тебя. Не бойся.
От Дариана веяло летним теплом, и Азиль не стала противиться, когда он осторожно привлек ее к себе: с моря задувал холодный ветер, а она была в легком платье.
– Принцесса написала, что ты – баронесса Азиль – ее камеристка, любимая, доверенная, – произнес он. – Она солгала или о чем-то умолчала?
– Она моя хозяйка, – помолчав, ответила девушка. – Я баронесса. Мне дали этот титул, потому что находиться при королевской особе безродной девице нельзя.
– Да-да, прабабушке моей об этом скажи, – пробормотал Дариан.
– Я не знаю, что было во времена вашей прабабушки, но теперь… – Азиль вздернула подбородок, но губы у нее все равно дрожали. – Меня подарили ее высочеству.
– То есть как? – опешил он…
– Просто. Подарили.
– Я ничего не понимаю!
– Что тут понимать, господин? Ваш король заключил мир с нашим вождем, а во избежание сомнений в чистоте его помыслов вождь подарил меня, свою племянницу, принцессе. Мне было тогда десять лет…
Дариан лишился дара речи. О таком при прабабушке упоминать точно не стоило. С нее бы сталось выжечь становище или лагерь (где там этот вождь обитает?), дотла, чтоб неповадно было.
– Меня обучили манерам, грамоте, дали скромный титул и обязали прислуживать ее высочеству, – выговорила Азиль. – Я не против, это не слишком тяжелый труд. Это намного легче, чем пасти скот и вести хозяйство, да и пальцами давно уже никто не показывает, но…
– Тише-тише-тише… – Дариан прижал ее к себе. – Я понимаю. А домой ты вернуться никак не можешь?
– Нет. Для рода я умерла. У меня тогда было уже семь сестер и девять кузин, – она усмехнулась сквозь слезы. – Ни отец, ни дядя ничего не теряли. А женщины у нас нужны, чтобы работать, следить за домом, рожать детей и присматривать за стариками. Здесь, если меня вдруг выдадут замуж, меня хотя бы не заставят пасти овец и выделывать шкуры…
– Ясно… – Он погладил ее по спине. – Ну хватит плакать, домой лететь пора, принцесса там одна сидит!
– Пускай…
