вас будет лучше, если это произойдет скорее. Во всяком случае, только так можно объяснить ваши последние слова. Но вы не правы: ваше общество куда необходимее здесь, нежели на том свете. Вы нужны моим дорогим племянникам, – тем, что остались жить. Умерших же лучше не беспокоить – теперь они в надежных руках: о них заботится сам Господь.
– Надеюсь, что так оно и есть, – взволнованно ответил Патрик Бронте. – Однако, – добавил он мрачно, – у меня есть основание настаивать на своем возражении. Теперь я совершенно убежден, что было бы много лучше, если бы Господь все же призвал меня давешней ночью или нынче утром; тот факт, что это произойдет позже, страшно гнетет меня. Вас, верно, удивляет это мое признание, мисс, но, поверьте мне, я вполне отдаю себе отчет в своих словах. И дело тут вовсе не во мне самом, будь это иначе – мне было бы все равно, однако здесь речь идет о судьбе моих детей.
– Сказать правду, я не совсем понимаю вас, сэр.
– Весьма сожалею, мисс Брэнуэлл, но едва ли я смогу дать вам внятное объяснение: мне и самому трудно разобраться в том, что произошло, – все как-то слишком сильно запутанно… Минувшей ночью мне приснился странный сон… Мне не раз доводилось слышать о том, что иные сны являют собой тайные небесные знамения. Так вот, мисс Брэнуэлл, я убежден – то, что мне привиделось нынче ночью, имеет самое непосредственное отношение к судьбе каждого члена моей семьи.
– Означают ли ваши слова, что я также принадлежу к сему почетному списку? – мисс Брэнуэлл попыталась улыбнуться, но вместо этого ее лицо отразило лишь горькую гримасу.
– Я ведь сказал: это относится ко всем представителям рода Бронте. Насколько мне известно, мисс, ваша фамилия Брэнуэлл, и если вы только не решились пойти на великий риск и не обяжете себя разделить нашу участь, то можете быть за себя спокойны – вы в полной безопасности, впрочем, как и все ваши родственники.
– Видно, вы плохо знаете меня, сэр, – с жаром возразила Элизабет Брэнуэлл, – а потому не беритесь утверждать ничего подобного. Вы нанесли мне незаслуженное оскорбление, которого, случись это при иных обстоятельствах, я бы вам нипочем не простила… Однако забудем об этом… Лучше поведайте мне, мистер Бронте, какие, собственно, тревоги гнетут ваше сердце.
– Главным образом, все мои тревоги связаны с судьбой моих детей. До сих пор я не придавал особого значения своим сновидениям: я исповедую строгую протестантскую религию и полагаюсь лишь на волю Господа. Никто из нас не избежит той участи, какая уготована нам Его безраздельною властью. Но сейчас мне невыразимо тяжело говорить об этом… Мой последний сон никак нельзя объявить обычным. Все его образы были столь яркими и натуральными, будто бы все это происходило на самом деле.
– Вы и сейчас помните ваш сон со всеми соответствующими подробностями?
– О да! В памяти моей совершенно ясно и отчетливо встают все детали моего сновидения. Так и быть, я поведаю вам его сущностный смысл… Но, прежде всего, вы должны поклясться на
