ничего не осталось, – стараясь быть твердым, провозгласил Паша Укорин, убедившись, что новобранец серьезной опасности не представляет. – Разве только трава?
– Ты что, хочешь сказать, что у тебя совсем не осталось твоего чудесного «Кокса»? – не поверил опытный «опер».
– Я же говорю: трудность с поставкой, – пытаясь придать своему лицу наиболее правдивое выражение, заверил наркоторговец. – Только трава.
– Ладно, «хрен» с ним давай и марихуану, – согласился Киров, допустив про себя мысль, что такое, очень даже вполне может быть.
Хозяин квартиры вышел в другую комнату и вернулся с небольшим прозрачным пакетом, имеющим размеры пятнадцати сантиметров на сто пятьдесят миллиметров, полностью набитый зеленоватой растительной массой. Лишь только он передал наркотическое средство Роману и уселся в свое удобное кресло, как старший оперативник, спрятав преступное зелье в карман своей кожаной куртки, перешел к искомой начальной цели всего неожиданного визита:
– А что, «Корян», не слыхал ли ты про жуткое смертоубийство, происшедшее в вашем районе нынешней ночью?
– Как не слыхать? – не без облегчения, выдохнул Павел Прокопьевич, плохо скрывая охвативших его эмоций, – Конечно же слышал. Говорят это третье уже точно такое.
– Неужели? – попытался изобразить удивленье оперуполномоченный, что, в принципе, у него получилось довольно неплохо, – И что говорят?
– Маньяк завелся судачат, – только и смог, что ответить Укорин.
– И, разумеется, никто про него ничего не слыхал и не знает? – возникли сомнения у опытного Романа.
– Ты же сам, «Костолом», прекрасно должен все понимать, – убежденно заговорил наркоторговец, таким тоном, что было похоже, что он говорит абсолютную правду, – что эти «звери», а по другому их никак и не назовешь, действуют всегда в одиночку, и вряд ли с кем делятся своими мрачными «подвигами». Бывают, конечно же, исключения, но я думаю, что этот не станет тем редким случаем.
– А если подумать? – настаивал «розыскной», хмуря брови, – может кто всплывет в твоей памяти с неадекватным подозрительным поведеньем. Может наркоман, у которого едет крыша, или кто освободился с тюряги, с такими не изжитыми пережитками тяжелого прошлого. В этом случае, думаю, следует смотреть в пятилетний период, ведь такие наклонности могут проявиться не сразу. В общем, ты тут подумай, внимательно посмотри и послушай, и если, вдруг, что проявится интересное, то сразу направляйся ко мне. Все ли понятно, в этом несложном обычном вопросе? Повторять не потребуется?
– Нет, – заверил Павел Прокопьевич, – я все понял. Не в первый же раз.
– Ладно, Корян, – провозгласил Киров, вставая со своего места, и направляясь к выходу из квартиры, – надеюсь мы друг друга отлично поняли, и мне не придется разочаровываться в нашей с тобой давешней дружбе.
Младший лейтенант, одетый в гражданское «платье», последовал за следом за своим умелым наставником.
