тем, кто действительно хочет не изучать Упанишады, а жить, руководствуясь этими сочинениями.
Так что, при всем уважении к академическим переводам, это надо помнить и воспринимать их отнюдь не как лучшие инструменты, а скорее, как общую канву, в рамках которой ты получаешь какое-то представление об исходном источнике и должен далее заняться уточнениями сам.
Упанишады в переводах Сыркина явный пример такого усредненного исходника для самостоятельной работы.
«15. И Смерть рассказал ему об огне, который есть источник мира, о типе и числе кирпичей, о способе устройства пламени. А он (Начикета), дословно повторил, с пониманием, все, что было сказано» (Катха / Пер. Рагозы, с. 19).
За это понимание Яма даже награждает его дополнительно знанием, как совершать огненное жертвоприношение.
Шанкара в толковании девятнадцатого изречения поясняет этот дар Начикете как преодоление мудрецами Упанишад слепого исполнения устаревших обрядов:
«Как указывают два благословения, только это, а не истинное знание о ре-альности, называемой Я, достижимо через прежние мантры ибрахманы(Вед), относящиеся к предписанию и запрещению. Поэтому, ради устранения естественного неведения, являющегося семенем мирского существования, состоящего в наложении на Я деятельности, действующей силы и наслаждения и располагающего в качестве своего содержания теми объектами запрещения и предписания (о которых говорят писания), необходимо поведать знания о единстве Я и Брахмана; такое знание противостоит тому неведению, лишено даже слабейшего оттенка наложения (на Я) деятельности, действующей силы и наслаждения и имеет своей целью абсолютное освобождение. Поэтому начинается следующий далее текст. Посредством истории было показано, как в отсутствие знания собственного Я, являющегося предметом третьего благословения, не может быть никакого удовлетворения даже после получения второго благословения. Поскольку к знанию о собственном Я становится готов тот, кто воздержался от непостоянных результатов и средств, заключенных в вышеупомянутых ритуалах, (поэтому) с целью показать невысокое значение этих результатов и средств, Начикета проходит через соблазн, заключающийся в предложении ему сыновей и т. д.» (Там же, с. 23–24).
Это рассуждение Шанкары, по сути, является манифестом Веданты. Именно в нем, очевидно, Веды и находят свое завершение. И хотя Катха Упанишад еще далеко не завершена, на самом деле, все, что последует дальше, словно бы не нужно, потому что вопрос Начикеты звучит как: сохраняюсь ли Я после смерти? («20. То сомнение, что возникает вслед за смертью человека – когда некоторые говорят: “Оно есть”, другие говорят: “Его нет” – пусть я узнаю об этом, по твоему наставлению. Из всех благословений это – третье благословение»).
Упанишада не отвечает на этот вопрос. Все ответы Ямы сводятся к тому, что сказал Шанкара в предыдущем толковании. Далее идет рассказ о Я и его познании.
Именно «знание собственного Я» и является этим третьим благословением. Вопрос о смерти как бы отпадает,
