и готовить краткую аннотацию на русском языке, вести дела «Международной книги» (получать заказы и деньги на книги, а при получении книг из Москвы передавать их заказчикам) и бухгалтерию, которую мне должна была вскоре передать Маша, в порядке очереди готовить и проводить политинформацию, получать и отправлять корреспонденцию на почте, следить за оплатой всех счетов, получать деньги в банке. По бухгалтерии также требовалось ежемесячно готовить и отправлять кассовый отчёт в Москву.
Как раз настал черёд готовить к отправке диппочту: напечатать отчёты торгпреда, подписать конверты, сделать общий список всех отправляемых документов. Само по себе дело чепуховое, и позже я могла его выполнять, что называется, с закрытыми глазами. Но лиха беда начало! И нет Ани, вообще никого, если необходимо что-то уточнить. От напряжения и старания всё сделать без изъяна голова пошла кругом. А тут ещё жену посла угораздило именно сейчас прилететь из Москвы в гости к мужу. Она постоянно проживала в Москве, преподавала в каком-то университете, а сюда наведывалась лишь изредка и ненадолго. И вот теперь то ли от скуки, то ли по каким-то делам она то и дело звонила своей приятельнице, жене торгпреда. Поскольку торгпредша не сидела у телефона, мне без конца приходилось подзывать её, поднимаясь по лестнице на второй этаж: телефоны канцелярии и резиденции были спарены. Конечно, жёны не подозревали, что у меня первая в жизни диппочта и что они меня сильно напрягают. Итак, я поочерёдно печатала, готовила конверты и бегала вверх-вниз по лестнице, зычным голосом подзывая торгпредшу к телефону, проклиная свалившуюся так некстати на мою голову диппочту и всех праздных жён.
Наконец всё было сделано, упаковано и готово к отправке. Стояла гнетущая духота, несмотря на неустанно работающий кондиционер. С меня сошло сто потов, неприятно липла к мокрому телу одежда. Вокруг ногтей на руках, как украшение, выступили бисеринки пота. Только их промокнёшь, тотчас выступают новые. Сколько же жидкости приходится здесь терять ежечасно и ежедневно?!
Торгпред предложил выпить кокосового молока. Во дворе торгпредства росли четыре кокосовые пальмы. Высоко над землёй, в тени огромных листьев, висели огромные орехи. Маша наняла уличного мальчишку. Я наблюдала, как ловко и проворно взбирался вверх маленький африканец, орудуя длинным изогнутым ножом, который вонзал в ствол, а потом подтягивался к нему, упираясь босыми ногами. Под ударами мачете тяжёлые орехи с гулким стоном падали на землю. Когда мальчишка закончил сбор орехов и спустился с последней пальмы, Маша насыпала ему в руки пригоршню монет. Потом наш садовник Жан-Батист принялся разделывать орехи: колол и снимал толстую зелёную оболочку, освобождая коричневые волосатые ядра. В каждом ядре, в определённом месте, пробивал отверстие и выливал содержимое в пластиковую бутылку. В результате из 12 огромных кокосовых орехов получили литр молочка. Я отведала и разочаровалась: во-первых, молочко оказалось не белым, как я ожидала, а водянисто-мутным, словно мел развели водой. Во-вторых,
