коротким летом и совсем пустынный в такие дни, как сейчас.
И отца. Трезвого и живого. Как он, смеясь, басил сквозь черные усы:
– Девочки мои золотые! Я счастливый садовник, ведь я живу в таком цветнике! Кто в цветнике хочет мороженого? Все хотят мороженого! – и бежал неуклюже к ларьку, на ходу доставая из заднего кармана холщовых брюк маленький полукруглый кошелек, близоруко отсчитывая монеты.
И маму. Молодую. Тогда морщины еще не изрезали ее лоб и щеки:
– Саша, Сашенька! Под ноги смотри, растянешься ведь!
И таллинскую квартиру, маленькую, уютную, в Пельгуранде, на бульваре Карла Маркса – что теперь стал улицей Сыле. Квартиру, где гостей встречал огромный аквариум в полстены, и папа каждые выходные ухаживал за ним, словно за живым существом, – собирая мусор, добавляя свежую воду, ремонтируя аэраторы, полируя стекла.
И себя – семилетнюю, тощую, длинную, белобрысую, веснушчатую, с измазанными мороженым щеками, держащую родителей за руки – «пап, дай десь копеек на качели!» – и навсегда уверенную, что завтра и до скончания дней будет много солнца, а любовь на свете никогда не иссякнет.
Утром Дими села за руль. Кадри не стала ее останавливать. Всю обратную дорогу Кадри молчала, отвернувшись к окну. Уже когда въехали в Пафос, достала телефон и отправила сообщение. Получив ответную записку, положила телефон обратно в карман.
Дома, пока Димитра распихивала по холодильнику и шкафам объемные мамины гостинцы, Кадри глотнула виски из горлышка, сухо сказала Дими:
– Сегодня не ночую.
И тихо закрыла за собой входную дверь.
Глава 06
Мюнхенский рейс должен был сесть в аэропорту Ларнаки в 16:05, а в итоге пришел на двадцать минут раньше. К удивлению, и рукав дали – один из самых близких к паспортному контролю и выдаче багажа. Буквально через десять минут Док вышел в зал прибытия. Он не любил суету на прилете – там постоянно толкались встречающие туристов водители из гостиниц и галдящие, как грачи, таксисты с табличками в руках. Из-за этого человеческий поток тормозил, и протискиваться через него становилось проблематично. Док поднялся на лифте этажом выше, в зону вылета, прошел широченные раздвижные двери и вышел на пешеходный мост, соединявший автомобильный терминал со зданием аэропорта. Здесь было совсем пусто, разве что с десяток военных из ограниченного контингента сил ООН сидели с дымящимися сигаретами на рюкзаках и травили анекдоты. Звучала немецкая, английская и русская речь с украинским акцентом, прерываемая взрывами гогота луженых мужских глоток.
Док прошел по широкому мосту и вышел на автомобильную стоянку. Самая удобная, самая близкая к аэропорту зона была зарезервирована для электромобилей. В ее центре красовалась система электрической зарядки. Зона была пуста: электромобилей в прилегающем пространстве не наблюдалось от слова «совсем».
Вот такая
