Больше всего ей сейчас хотелось просто уйти. Сбросить с колен крахмальную салфетку, подняться и пожелать Глебу Захаровичу всего доброго. А завтра улететь из Кострова прочь. В любимую Москву. И пусть рекламой «Юлианы» занимается Эрнест Максимович. И он же – играет с президентом концерна в теннис.
А Глеб Захарович вдруг улыбнулся – широкой, теплой, обволакивающей улыбкой:
– Вы рассердились, Таня… Татьяна Валерьевна?
– Да, – не стала притворяться она. – Не люблю, когда лезут в мою личную жизнь.
– Это только потому, что вы мне нравитесь. Очень нравитесь. И я просто захотел узнать о вас побольше… Что в этом плохого?
– Вы тоже мне нравились, – парировала она. – До тех пор, пока не начали наводить справки.
– Так что насчет партии в теннис? – не принял вызова он.
…А глаза у него, пожалуй, красивые. Глубокие. И серые, как река Танаис в непогожий день. И что, собственно, особенно странного в том, что он озаботился узнать ее биографию? Ей разве есть что скрывать?.. Да и теннис с главным заказчиком пойдет исключительно на пользу делу…
– Хорошо, Глеб Захарович, – устало улыбнулась Татьяна. – Я сыграю с вами в теннис. Когда?
– Завтра, в двадцать ноль-ноль, – быстро ответил он. – Вам удобно?
На это время Таня была записана к массажистке. Надо не забыть отменить.
– Да, мне это подходит, – кивнула она.
Из недр ресторанного зала возник официант с тарелками, на которых исходил паром судак по-польски.
– Ну и отлично, – сразу повеселел босс «Юлианы». И приказал: – А теперь давайте обедать.
Когда вместе вышли из «Каравеллы», Глеб Захарович и слушать не захотел, чтобы Таня ловила такси: «Я вас сам отвезу, мне все равно в центр надо».
Возражать Таня не стала, и пятнадцатиминутная поездка на директорском «Лексусе» прошла под пустопорожнюю околотеннисную, околопогодную и краеведческую болтовню. На прощание Глеб Захарович вышел из лимузина, распахнул перед ней дверцу и галантно приложился к ручке. За церемонией внимательно надзирала охрана из трех человек, высыпавшая из джипа, – он всю дорогу следовал за «Лексусом».
– Значит, до завтра, Танечка, до восьми вечера, на том же корте, – бархатно проговорил Пастухов на прощание.
«Эх, жаль, у Эрнеста Максимыча с Серафимовной на другую сторону окна выходят! А то бы лопнули оба от зависти!»
Однако, возвратившись в офис, Татьяна постаралась тут же выкинуть навязчивого директора «Юлианы» из головы. Окончательно и бесповоротно решила: сейчас приоритет – это Леня. И поиски его лежат на ее совести. Она, в конце концов, здесь начальница. Директор филиала. Руководитель хоть маленького, но коллектива. Значит, она несет ответственность за каждого своего сотрудника. К тому же Леня, как и она, чужак. Он один в этом городе. Никого из близких у него здесь нет. Если разбираться, в Кострове вообще нет человека, более близкого Лене, чем она. И, несмотря на то что не случилось меж ними никакого
