с другом. Завтра он будет жонглировать поями на огненном фестивале, а после мы пошатаемся по парку. Завтрашнему дню, вопреки моему давлению в висках, синоптики пророчили быть ясным и безоблачным, а солнцу – беспощадным для всех, кто от него отвык. Соответственно, юбки безбашенных и молодых девчонок также обещают быть ультракороткими и, бесспорно, ласкающими глаз.
Конечно, стоило также не забывать о поиске новой подработки, что был запланирован на этот долгожданный выходной. Скривиться от этого мне не дало лишь допущение, что и там вполне можно было наткнуться на оттаивающих от затяжной зимы девчушек, наверняка достаточно изголодавшихся после спячки и безрассудных, о чем в обычную пору можно только мечтать.
Переступив порог своего дома, я сразу бросил взгляд на половик. Ботинок нет. Кажется, сосед еще не вернулся. Вообще-то он был тем еще аскетом, скупым на разговоры и воздерживающимся от покушений на святую тишину. Конечно, не беря во внимание его шмыганье носом… И все же я испытал некую вороватую радость. На какую-то секунду можно было представить, что так было всегда, и я был единоличным владельцем этой двухкомнатной квартиры, а значит, мог и не оглядываться чуть что через плечо и делать все, что мне заблагорассудится.
Рыжей, заспанной тенью нечто скользнуло из-за угла и упруго врезалось мне в ноги. Расплывшись в улыбке, я послушно склонился к коту, влекомый ритуалом его радушного гостеприимства. Тот с наслаждением шоркнул меня своей кустистой щекой. В эти минуты действительность была как никогда прекрасна.
Я запустил пальцы в загривок. Шерстка была длинной и, словно злаково-карамельный водопад, просачивалась меж пальцев, а раскосые глаза цвета древесной коры, тронутой лучом заходящего солнца, были преисполнены беззаветной любви. Широкий, как обрез, нос безостановочно фыркал, окропляя мелкими каплями мой пропахший улицей ботинок. Проведя по его прогибающейся спине еще раз, я не удержался и резко поднес палец к его мордашке. От моего ногтя отскочил мелкий разряд и щелкнул прямо по его фыркающему носу. Отшатнувшись, он подозрительно покосился на мою руку. Я предпринял попытку загладить свою вину в прямом смысле этого слова, но он лениво увернулся и гордо удалился в зал.
В душе я все еще был ребенком. В детстве швырял камни, воображая, что это осколочные гранаты, а сейчас пускал из своих пальцев электрические разряды. Суть не изменилась. Разве что фантазии стали научно достоверней. Чем взрослее человек, тем интересней быть могут его грезы. Глубокие познания в тех или иных областях неизмеримо раздвигали границы внутренней империи, а наполняющий ее мир – щедро обогащали красками, делая его интуитивно правильным, неотличимым от реального… Я мечтательно завис, в который раз вернувшись к этой мысли…
– Пришли устраиваться к нам? – неожиданно окликнул меня чей-то сильный голос. Я растерянно оглянулся. В полумраке вестибюля обозначилась фигура незнакомого мужчины. Раскинув в приветствии руки, он уверенно направился
