в узорных золоченых ножнах.
– Придержи язык, полковник. Желания и действия имама не обсуждаются. Так чем докажешь свою правоту?
– Пошлите лазутчика. Пошлите целую партию, если угодно! И вы убедитесь в верности моих слов.
– А если все это изначально задумано вашей разведкой? – Шамиль, глядя исподлобья, зловеще усмехнулся.
– Ну как мне вам доказать? – теряя на миг самообладание, выкрикнул Георгий. – Решайте сами. Вам виднее.
– Не сомневайся. Решим. —Имам лениво посмотрел на солнце, на бредущие в небе стада облаков, на угрюмую свиту своих мюридов, готовых по одному его кивку разорвать на части неугодного человека… и вдруг дружелюбно обратился к поляку: – Ты обижаешься – «почему не доверяем»? Да потому, что ты покуда не наш. У нас говорят: «Осла в табуне уши выдают». Да, порох и свинец, некоторые сведения о дислокации урусов… это все хорошо. Но я и хорошо платил тебе, Диамбег-Борги. Не ленись, полковник. Я трачу на тебя много серебра, очень много, лишая его других. Не разочаруй меня… А насчет «доверяем – проверяем» – не бойся, уважаемый. Огнем и водой клянусь, у тебя еще будет время доказать свою братскую преданность и верность Кавказу. Тебе скажут, когда придет время. И запомни: будешь сладок людям – проглотят, будешь горек – выплюнут. Держись золотой середины – не прогадаешь.
…После этого разговора они небольшим отрядом – в двадцать папах и шашек – промчались по горному склону, по которому чабаны с хмурыми лицами гнали большие отары овец. Сбившиеся стада, оглашая тревожным и жалобным блеяньем воздух, уходили высоко в горы, минуя свои аулы и кошары с тем, чтобы переждать там огонь и ужас войны. Пастухи – стар и млад, закутанные в бурки и башлыки, старались обогнать друг друга; размахивали длинными посохами, кричали на своих кудлатых собак, ругались между собою: никому не хотелось долго задерживаться в тесном и опасном ущелье, которое вот-вот должны были затопить волны русских штыков.
…Имам резко остановил отряд у обрыва горного кряжа. Ураганы и ветры прогрохотавших столетий изгрызли его, и трещины расселин, зиявшие у его подножья, были завалены каменной осыпью, поваленными стволами деревьев и огромными валунами.
Полдень был совершенно ясный, небо очистилось к этому часу от облаков, всадники находились на высоте нескольких тысяч футов,25 и перед ними открывался горизонт более чем на сто пятьдесят верст. В другое время Георгий, без сомнения, насладился бы величием открывшейся панорамы, но только не в этот раз.
– Шайтан гяур! Вон они! – Шамиль плетью указал мюридам направление.
Воины скучились вокруг своего вождя, обострили зрение и слух. Ломкая тишина прерывалась металлическим звяком конской сбруи, случайным стуком ножен о стремя, хрустом гальки под неподкованными копытами горских скакунов; где-то в скалах в ястребином гнезде на разные голоса гукали и пищали голодные птенцы.
Жорж, подверженный общему состоянию возбуждения, тоже обратил свой взор на юго-запад.
Мера длины, равная 12 дюймам (30,48 см); в английской системе мер и в России до введения метрической системы мер.
