Кайцзун нынешний погрузился в молчание. Стоящая перед ним девушка была живым примером и жертвой именно такого подхода – она и такие, как она, покинувшие свои дома и приехавшие сюда под лозунгами «экономического развития», чтобы зарабатывать себе на жизнь среди грязи и ядов, терпя высокомерие и эксплуатацию со стороны местных и рискуя умереть здесь, вдали от дома и родных. Не мог сказать, что «все это лишь для того, чтобы ваши дети и их дети жили лучше, чем вы», даже если это и было бы правдой.
– Вы правы, – сказал он, сам себе удивляясь. – Рано или поздно карма настигнет всякого.
– Рано или поздно, – отозвался лодочник.
Мерцающее сине-зеленое сияние на лице Мими постепенно угасало, пока в темноте не остались видимыми лишь ее глаза, отражающие слабый свет моря, будто две тусклые звезды, не входящие ни в одно из созвездий, мерно вздымающиеся и опускающиеся в такт морским волнам. Кайцзун видел лишь смутные очертания ее тела, но не мог оторвать взгляд. Будто пространство вокруг нее искривилось, и все звезды вокруг померкли на ее фоне.
Мими подняла руку и показала в темноту.
– Смотри.
Кайцзун прищурился, но не увидел, на что она показывает.
– Я‐то думала, у вас, иностранцев, у всех контактные линзы с дополненной реальностью, – сказала Мими, разворачиваясь и глядя на него. – Странный ты, Поддельный Иностранец.
– Не у всех, – ответил Кайцзун, неуклюже пытаясь пригладить волосы, растрепанные морским ветром. – Мои родители перешли в христианство уже взрослыми, и в их фундаменталистской церкви считается, что людям дозволено взирать на мир лишь теми глазами, которыми их Бог наградил. Любое протезирование для усовершенствования тела рассматривается как нарушение воли Божией, поскольку мир должен быть прожит и осознан природным способом, таким, каким сотворил его Бог.
– Ой… – сказала Мими, пытаясь осознать его тираду. – Так ты… тоже в Бога веришь?
– Я атеист, но поскольку я китаец, то сыновняя почтительность – мой первейший долг; я стараюсь уважать их веру.
Мими молчала, будто что-то вспоминая. Повернулась, глядя на море, над которым начали проступать темные тени, будто хребты странных животных.
– Вон там – Павильон Созерцания Прибоя.
Она повернулась к лодочнику.
– Дядя, не отвезете нас к Пляжу Созерцания Прибоя?
– Мисс, уже поздно. Зачем вам это несчастливое место?
Кайцзун уловил в голосе лодочника тревогу.
– Просто посмотреть, – тихо, но настойчиво ответила Мими.
Пляж Созерцания Прибоя находился не совсем в том месте, где Павильон. Здесь Кремниевый Остров выставил в море длинный изогнутый плес, будто щупальце, огибающее лагуну площадью в несколько квадратных километров. Павильон располагался на кончике щупальца, а серповидный пляж на плесе называли Пляжем Созерцания Прибоя.
Волны, входя в лагуну, перекатывались через подводные
