женских романов в виде глянцевых историй. Развивались и такие формы, как триллер, трэш, ужастики, ретродетектив. Активизировались многочисленные разновидности фантастической прозы.
Как следствие стала фиксироваться конкретная повседневная реальность, причем не только в положительных, но и отрицательных проявлениях, что позволило критикам заговорить о резко негативном настрое отдельных текстов. Такая обыденная проза показалась даже отчасти наивной и несложной.
Увеличение количества текстов привело и к тому, что изменились традиционные каналы получения информации о литературном процессе. Как точно подметила Н. Иванова, если «двадцать лет тому назад можно было сделать определенные выводы, опираясь на журнальные публикации, а десять лет спустя – на список книг, прочитанных и отобранных премиальными жюри за год», то информационное поле современной литературы формируется настолько большим количеством источников, что даже специалисту не всегда возможно отследить их полностью (Иванова Н. Быть притчей на устах у всех (номенклатура современного литературного процесса) // Знамя. 2012. № 1).
Остановимся на основных тенденциях, определяющих лицо современного литературного процесса. Наиболее отчетливо изменения проявились в военном и историческом направлениях, деревенской прозе, ранее доминировавших в литературном процессе. Традиционные темы стали более адресными, публицистический пафос, открытые обращения приблизили литературу к читателю.
Содержательный фактор неразрывно связан с проблематикой (второй новый фактор). Стало возможным говорить о табуированных философских, религиозных и политических проблемах, ранее запретных и маргинальных темах: армейской дедовщине, лагерной зоне, репрессиях, нищенстве, наркомании, абортах, педофилии.
Тогда же появился и иной герой, не передовой строитель социализма, а ничем не примечательная личность (третий фактор). Скажем:, в произведениях С. Каледина им стал кладбищенский сторож, у Т. Толстой – старики и дети, у М. Кураева, Е. Попова, Л. Петрушевской – простые жители коммуналок. Критика заговорила о «новом реализме», завязалась полемика, начавшаяся в восьмидесятые и продолжившаяся в нулевые.
Критиками и литературоведами предлагались различные определения: «постреализм» (Н. Лейдерман, М. Липовецкий), «транс-метареализм» (Н. Иванова), «другая проза» (С. Чупринин), «неореализм» (В. Бондаренко). Стало ясно, что устанавливался некий компромисс между реализмом и постмодернизмом. Отмечали, что писатель использует элементы разных художественных систем, порождая новую «парадигму художественности». Похожие процессы происходили и раньше, например в литературе двадцатых годов, когда использовались театральные и кинематографические приемы (монтажность, сценичность, сериальность).
Возможности прозы прояснились, но главным фактом, подготовившим переход к современному периоду, стала издательская политика. Книга стала ходовым товаром, отсюда и девизы: «Спешите заработать
