всё больше затуманивала трезвый скептический взгляд на события, притом, что Соколов не раз ловил Пустова на лжи и выводил его на чистую воду со всеми его дешёвыми фокусами. В этот раз, слушая историю с отцом, он буквально в транс вошёл, как белены объелся, не иначе. Понимал, что должен мыслить критически, но не хотел этого делать, настолько душераздирающей была эта история, настолько искренние и неподдельные эмоции показывала сия девушка, настолько она затуманила его рассудок, обычно никогда не дававший сбоев. Чтобы прийти в себя, Соколов резко помотал головой, и только после этого смог вернуть себе ясность ума, казалось, уже начинавшую покидать его. Но уж больно реалистичная фальшь во всём настоящем действе, оставшаяся в голове Евгения, конечно же, осталась, словно любовная сладость на губах после поцелуя с районной давалкой и по совместительству знатной подколодной змеёй…
Идрис продолжал:
– Но он очень недоволен тем, что забросили спорт сами и не учите теннису сына, – девушка кивнула головой, соглашаясь со словами Пустова. Потом тяжело задышала, да так, словно бы сердце выскакивало из груди. От потери сил распласталась в кресле и с трудом произнесла на одном выдохе:
– Пожалуйста, прекратите…
– Воды, – воскликнул Дмитрий, спустя пару секунд добавил, – и микрофон в зал.
Лариса, постукивая каблуками так, словно Чапаев по белогвардейцам из «Максима» стрелял, выбежала в зал со стаканом воды и микрофоном. Сначала дала девушке попить. Та жадно присосалась к живительной влаге, за пару глотков осушив до дна. Потом Лариса буквально всучила ей микрофон. Та с неохотой его приняла, всем видом давая понять, что не в состоянии разговаривать. Но Идриса это не волновало. Он желал, дабы каждый услышал подтверждения его словам в каждой сказанной ею фразе, и не собирался давать бедняжке поблажек, пусть бы она даже при смерти тут валялась, очевидно, не в состоянии даже при этом хоть что-нибудь молвить. Деньги сами себя не заработают.
– Всё в порядке? – спросил он, настырно ожидая ответа «да».
– Да… – отвечала девушка, заливаясь слезами и тяжело дыша. Сидела вся бледная в полусознательном состоянии. Ей было так плохо, что от недостатка воздуха она буквально разорвала воротник, сорвав верхнюю пуговицу, душившую её в тот момент. А ком в горле от волнения, казалось, становился всё больше, не давая нормально дышать.
– Тогда ответь, пожалуйста, в микрофон, чтобы все слышали. С кем я разговаривал?
– С моим отцом…
– Что с ним случилось?
– Он был офицером в армии, командовал батальоном и погиб в Чечне в 2000 году. Мне тогда было всего десять лет.
– Муж, я так понимаю, тоже офицер, если ваш отец остался им доволен, да?
– Да…
– А что с теннисом?
– Я примерного с того же времени, что пошла в школу, начала заниматься настольным теннисом. Меня тренировал
