угождения Богу. В меру твоих сил. В меру твоего желания спастись.
Исповедь – это волшебство, которое всегда в твоих руках. Тяготит ли тебя что, мучает, гнетёт, тоскуешь ли, сомневаешься, печалишься – иди на исповедь, поведай о том от сердца, с искренним доверием ко Христу, приемлющему твои слова в этом дивном таинстве, и Он услышит тебя, и изменит тебя, а вместе с тем и твою жизнь, и пошлёт через служителя Своего нужные тебе слова… Главное – твоя искренность и твоя боль. Ты приходишь во врачебницу. Не устыдись же и не убойся, да не исцелен отыдешь. Так ты ещё и ещё раз разомкнёшь кольцо своей адской замкнутости и впустишь в себя Христа, которого одного да послушаешь и послужишь Ему. Аминь.
Господь хочет от тебя только одного, ибо всё остальное Он даст тебе Сам. Он хочет, чтобы ты умер страшной и позорной смертью сам для себя, как Он умер за тебя на кресте. Это труднее, чем даже мученическая смерть. Ты должен позорно умереть сам для себя, и только тогда ты оживёшь и воскреснешь. Должна наступить смерть – только тогда будет жизнь. И, правда, это уже будешь не ты, но это будет Он – Тот, для Кого ты создан, Тот, Кого ты и должен в себе вмещать – Его красоту, святость и мощь. А иначе, какой в тебе смысл? Иначе ты пуст, как пенька.
Почему так кисло становится, когда речь заходит о смирении? Почему обязательно надо чувствовать себя молодцом, «несмотря ни на что» и «вопреки всему»? Не хочет человек смиряться. Весь вывернут вовне. Все оценки жизни – внешние. Смирение же действительно есть вход во внутренний мир. И Бог глубоко внутри. И путь к Нему – через смерть, плоть должна умереть. И надо отдать всю эту жизнь Богу, не хвататься за неё, за те жалкие куски, которые она нам предлагает. Сама по себе эта жизнь абсолютно бессмысленна, и всё хорошее в ней делает эту бессмысленность только болезненней. Смысл только в вечном блаженстве. И принимая что-то меньшее вечного блаженства, ты обессмысливаешь всё. А вечное блаженство придаёт всему в жизни гигантский, бездонный смысл, и смысл бесконечно счастливый.
Смирение не отрицает этой жизни. Оно только правильно расставляет акценты. Всё громкое ничтожно – «пыль, вздымаемая ветром». Всё настоящее тихо. Все таинства жизни тихи. Тихо и таинство смерти. А оно и есть начало жизни вечной, к которой готовит человека смирение.
Папа с внучками, конец 2001г, у нас в гостях в Солнцево
Человек, приходящий в Церковь на склоне жизненных лет, когда позади долгая жизнь в «стране далече», встречает целый ряд трудностей в попытке приобщиться к происходящему внутри церковных стен. А между тем, всё гораздо проще и в то же время неизмеримо сложнее. Но сложное берёт на Себя Бог, от человека же требуется простое.
Достаточно определённо можно сказать, что пока человек не посещает
