баснями не кормят. А мой желудок – лучшие часы; он точнее всех вас знает время обеда. Вашу лапку, великий российский талант. – И с самым галантным видом, свернув руку калачиком, Валь подскакивает к Дане.
– Если разрешишь, сегодня весь день я буду твоим пажом.
– Разрешаю, – с видом владетельной королевы говорит, смеясь, Даня, протягивает руку названному брату и важно выступает вперед.
Глаша бежит сбоку, все время заглядывая ей в глаза. За ними по чинаровой аллее спешат остальные.
Даня смотрит в дальний конец аллеи и не может оторвать глаз. Не так уж много времени прошло с тех пор, как была она здесь, а кажется, что эта чинаровая аллея, как и весь джаваховский сад, стали еще краше, еще тенистее, еще волшебней. Вон как разрослась зеленая виноградная беседка! А эти кусты роз будто стали гораздо шире. Какое дивное благоухающее пристанище представляют они для голосистых соловьев Гори!
– Мы будем нынче обедать в саду, под чинарами, Павле и Маро уже накрыли там стол, – говорит тетя Люда. – Сегодня, Даня, в честь твоего возвращения заказан твой любимый обед.
Нежное, кроткое лицо тети Люды озаряется своей обычно доброй, заботливой улыбкой, так хорошо знакомой Дане.
Каким очаровательным кажется нынче Дане сочный горячий шашлык! Как удивительно приятны на вкус домашний лоби[4] и эти чуреки,[5] хрустящие в зубах, и этот персиковый пирог! А красное легкое карталинское вино – оно само так и льется в горло. Его пьют, как квас. Не пьют только Селтонет с Селимом. Им, как мусульманам, вино запрещено – кораном. Но белая шипучая буза[6] заменяет молодым татарам вино.
Валь смеется:
– Не налегай на бузу, кабарда, много бузы выпьешь, под стол свалишься, – шутит он по адресу Селима. – А под стол свалишься, буянить начнешь, а буянить начнешь, в полицию сведем.
– Довольно, Валь, довольно! – заливается Маруся Хоменко, хохотушка, готовая всегда смеяться до слез.
– В полицию сведем… – вторит ей Глаша, тоже радующаяся всякому случаю похохотать.
– По адату[7] Нижней Кабарды нельзя злоупотреблять бузою. Сам пророк проповедует воздержание. И каждый кабардинец должен быть скромен в питье и пище, – серьезно отвечает названному брату Селим.
– Прекрасный ответ, юноша! – слышится позади обедающих чей-то негромкий голос, и из-за ствола старой вековой чинары выступает пожилой сотник с умным загорелым и мужественным лицом, со шрамом во всю правую щеку, от виска до угла рта.
– Князь Андро! Дядя Андро! Добро пожаловать! – кричит молодежь, и с шумом повскакав с своих мест, бросается навстречу сотнику.
Князь Андро Кашидзе – давнишний друг джаваховского дома. С княжною Ниною они закадычные приятели, несмотря на разницу лет. Князь Андро помогал Нине и тете Люде воспитывать детей питомника, обучая их и научным предметам и стрельбе, и джигитовке. Тут все они – его ученики и воспитанники. Сандро, Валь, Селим, даже девочки прошли его школу верховой езды и стрельбы в цель из ружья и револьвера.
Сухая пшенная каша.
Хлеб в виде лепешек.
Кумыс.
Обычай.
