стеклом и шторой на окне шевелится кто-то. Слышится усиленная возня, постукивание и шелест.
Наконец этот «кто-то», таинственный и незримый, кричит голосом, не допускающим возражений:
– Бонжур! Пора вставать, Счастливчик! Пора вставать!
Белокурая головка в голубовато-белой кроватке приподнимается. Большие черные глаза то недоуменно таращатся, то жмурятся от солнечного луча.
– Бонжур! Пора вставать, Счастливчик! – еще раз кричит тот, невидимый, у окна.
Мальчик сладко зевает, потягивается и садится на постели.
Мальчик этот очень хорошенький и изящный. Он весь тоненький и хрупкий, с бледным, точно фарфоровым личиком, черноглазый, с льняными кудрями, с правильными чертами и алым, как вишня, ротиком. Ему девять лет, но кажется он значительно меньше.
Счастливчик – крошечного роста, и все принимают его за семилетнего. Совсем, однако, напрасно: он умен, как взрослый. Это говорят все: и бабушка, и няня, и Ляля, и monsieur Диро, и Мик-Мик.
Только что Счастливчик спустил с постели голенькие ножонки, как за дверями слышится голос:
– Можно войти?
Счастливчик подбирает тотчас свои ноги под себя и садится, как турецкий паша, посреди своей нарядной кроватки.
За шторой на окне слышится возня. Кто-то тревожно мечется там и свистит: «Фю-фю-фю».
– Войдите! – кричит Счастливчик. – Мик-Мик, это Вы?
Дверь широко распахивается. На пороге появляется высокий студент в тужурке, со смеющимися, серыми, весело прищуренными глазами и маленькой серой бородой.
Счастливчик не ошибся. Это Мик-Мик, собственно говоря, Михаил Михайлович Мирский, репетитор Счастливчика и дальний родственник, весь последний год готовивший мальчика в гимназию в первый класс. Счастливчик еще совсем маленьким мальчиком, когда он не умел хорошо говорить, прозвал Михаила Михайловича «Мик-Мик» и с тех пор его так и называет постоянно.
– Как, еще в постели! Но сегодня экзамен! – с деланным ужасом восклицает Мик-Мик и состраивает такую страшную физиономию, какая, по всей вероятности, была у серого волка, когда он намеревался проглотить Красную Шапочку в сказке.
– Кира, безбожник вы этакий, ведь на экзамен опоздаете! Вот постойте, я вас!
Мик-Мик бросается к голубовато-белой постельке, хватает Счастливчика на руки и вертится с ним по комнате, высоко держа мальчика над головой.
– Сегодня экзамен! Экзамен, экзамен! – припевает он на мотив песенки «Жил-был у бабушки серенький козлик».
Счастливчик хохочет. Ему весело, забавно, но немножко холодно.
– Милый Мик-Мик, пустите меня!
– Я спущу вас, Счастливчик, лишь только вы скажете мне, что такое за зверь имя существительное?
– Это название предмета, – не сморгнув отвечает мальчик, хохоча до слез.
– А глагол? Что за козявка божья глагол, Счастливчик?
– Глагол означает действие предмета! – снова получается между двумя взрывами смеха веселый ответ Счастливчика.
– Тра-ля-ля! Вы молодец, Счастливчик, и получаете свободу…
И в одно мгновение ока мальчик высоко вскинут на воздух и водворен обратно в постель.
За шторой усугубляется возня, и отчаянный голос пронзительно вопит на всю спальню:
– Желаю вам доброго утра! Бонжур!
– Ха, ха, ха, ха! Ах, Коко, бедняжка! Надо его освободить.
В одну секунду Мик-Мик уже у окна. Синяя штора поднята, и белая волна солнца и света вливается в комнату.
На окне висит большая клетка. В ней зеленый попугай с розовой головкой. Он чистит лапку клювом и поет картавым птичьим голосом:
Я умен,
Ты умен,
Умники мы оба!
– Нет, уж ты меня извини, попка, а ты вполне законченный дуралей, – смеется Мик, просовывая и тотчас выдергивая указательный палец между прутьями клетки.
Коко сердится и свистит. Он всегда свистит в таких случаях. Потом, как ни в чем не бывало, затягивает снова:
Я умен,
Ты умен,
Умники мы оба!
И ни с того ни с сего прибавляет совсем уже ни к селу ни к городу:
– Попочка любит винегрет!
Мик-Мик и Счастливчик заливчато хохочут.
ГЛАВА II
– Еще в постельке! Ай, ай, ай, как нехорошо! Небось Михаил Михайлович уже пришли, чтобы приготовить тебя, Счастливчик,
