поудобнее и заняла место своей подруге Галине.
Галина – это очень симпатичная пятидесятичетырехлетняя женщина. Еще двадцать два года назад, их свела судьба в одной организации. Аллочка двадцатипятилетней девушкой устроилась туда нормировщиком, а Галина там работала экономистом. Аллочка, закончив вечерний институт, переместилась по службе и стала занимать должность инженера-технолога треста столовых, а Галина работала в экономическом отделе.
Так бы и работали они, может быть, до пенсии, да 1993 год перевернул все. Трест столовых развалился на мелкие предприятия, и обеим женщинам срочно пришлось переквалифицироваться на главных бухгалтеров. А что оставалось делать? Нужно было жить, кормить семьи и здесь уже было не до призвания. Скорее из серии – спасайся, кто как может!
Мало кто из новоиспеченных главбухов удержался в седле, а они удержались и вот сейчас обе работали в московских оптовых компаниях, а по утрам встречались в одной электричке.
Дверь вагона распахнулась, в ней появилась Галина, Аллочкины глаза приветливо засветились.
– Привет!
– Привет! Ну что за погода? Разве это апрель? Это настоящий ноябрь, – ворчала Галина.
– Скоро придет весна, уже недолго осталось ждать, – попыталась внести позитива Аллочка.
– Будем надеяться.
– А это тебе, – Аллочка протянула банку с вареньем.
– Спасибо, – Галина полезла в сумку и достала пасхальное яйцо в красочной обертке.
Женщины сначала обменялись подарками, потом воскресными новостями, тридцать минут пролетели молниеносно.
– Что это за остановка? – спохватилась Аллочка.
– «Тестовская».
– Мне наследующей выходить. Счастливо тебе отработать! Пока.
– И тебе счастливо! Пока.
Аллочка сквозь толпу стала пробираться к выходу.
– Остановка «Беговая», – прохрипел динамик.
Женщина влилась в людской поток, направлявшийся в московскую подземку.
Аллочка родилась в украинском шахтерском провинциальном городке. Три года отучилась в Донецке. Но даже после Донецка, Москва ей казалась огромной и утомительной. А от людского разношерстного потока у нее долгие годы просто-напросто кружилась голова.
Прошло ни мало, ни много, всего двадцать лет, прежде чем Аллочка полюбила этот город. Полюбила так нежно, как можно полюбить близкого и родного человека.
Любовь к Москве началась с Тверской улицы, с московских старинных домов, с задумчивых осенних бульваров. И уже пестрая толпа не раздражала Аллочку. Она научилась расслабляться и плыть в этой людской реке в заданном направлении.
Вот и сейчас ее внесли в вагон метро, и поезд тронулся. В центре стало свободнее, можно было присесть и расслабиться. Аллочка даже любила этот получасовой подземный
