на радость жителям коммуналок народные живописцы и скульпторы. В результате капитального ремонта социализм удачно соединился с капитализмом – сталинка обзавелась теплоизоляционным покрытием и моноблочными рамами по евростандарту. На крепкой бронированной двери парадной – переговорник и глазок видеокамеры. Но, кстати, мог бы финансист со своим семейством и в собственный особнячок перебраться, чтобы и колючка была, и полоса отчуждения, и собачки зубастые, и пара топтунов на посту. А здесь местечко, скорее, для заправил помельче.
Шрагин нажал на кнопку интеркома. Только через минуту раздался какой-то сдавленный и вымученный женский голос.
– Да.
Это явно Рита, вдова Андрея Шермана. Шрагин вдруг осознал, что она должна сейчас ненавидеть весь мир и его окрестности.
– Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне.
– А что вы такое, черт возьми? С какой стати мне с вами разговаривать даже о мусорном бачке, не то, что о собственном сыне?
Голос уже не был сдавленным, он с готовностью обрел агрессивные, даже высоконачальственные нотки. Да, Рите надо было срочно разрядиться на ком-то, выместить бессильную ярость.
– Я нечто такое, что работает у вашего мужа (или надо было сказать «вашего бывшего мужа»?) Но я не просто подчиненный. Я с Андреем в школе вместе учился, семнадцатой средней школы города Одессы.
– Ваша фамилия? – голос как будто выровнялся.
– Меня зовут Шрагин. Сергей Шрагин.
– Я ничего о вас не знаю, не знаю, кто вы такой и что вам надо. Попрошу меня больше не беспокоить, иначе я вызову милицию.
Все, обрыв связи. Коротко и ясно. С милицией ему лучше не встречаться. Скорее всего, слыхала уже госпожа Шерман о господине Шрагине когда-то, но это отнюдь не вызвало у нее желания пообщаться.
Сверхнапряжение последних трех часов спадало, оставляя после себя мутное озеро горечи. В этом озере он, конечно, жить не сможет. Выход только один, с белой тряпкой в руках сдаваться психиатрам, аллигаторам, всем тем, кто может быстро положить конец мучениям.
– А что это вы тут высматриваете?
Шрагин вздрогнул и обернулся. Поджарая старушка породы «вечный живчик» поблескивала въедливыми глазами-бусинками и подозревала его в чем-то.
– Обидно, – сказал Шрагин. – Когда я говорю тихо, меня не слышат. Когда я говорю громко, все затыкают уши.
– Кто затыкает уши? – деловито спросила старушка.
– Да дамочка одна.
– Я знаю, кого вы имеете ввиду. Я ее свекровь.
Так это ж мама Андрея и Анина бабушка!
– Видите, молодой человек, за автостоянкой скверик крохотный есть? Там как раз есть пара скамеек. Идите туда первый. Встретимся через две минуты.
Бабушка явно была опытным конспиратором, оставалось только подчиниться. Как это сразу бросалось в глаза, потрясения последних недель и дней не сломили ее. Или другой вариант: она уже
