на воздух. Гурвича жестоко тошнило, и он боялся, что не успеет выбраться из здания.
Семенов, чеканя шаг, вошел к президенту и подошел к его столу. Садиться Первый не предлагал.
– Что скажете, Слава? – спросил Первый, кивая на закрывшуюся дверь.
– Господин президент, не думаю, что этот человек справится со своей работой, какой бы она ни была. Если хотите знать мое мнение, – я бы его закончил.
– Закончим, когда придет время, Слава. – Первый машинально погладил лежащую на столе папку. – Мы многих закончим. Что вы скажете о побеге? Насколько я вижу, в этом деле много нестыковок и совпадений… Нестыковки насчет версии с терактом и совпадения касательно обстоятельств побега. Отсутствие вахтенных, работа камер, сбитые маршруты дронов… Ему явно кто-то помогал. Но кто?
– Интересное дело, господин президент! Интересное и запутанное. Ваши наблюдения, несомненно, верны. Ручаюсь, мы сделаем все возможное, чтобы найти и покарать фигуранта, а также виновных в его побеге!
– Я хочу, чтобы вы возглавили операцию по поиску и поимке этого Занозина. Найдите его. Если нужно, разыщите родителей этого ублюдка, используйте их как приманку или как вы там еще захотите, но найдите мне его! – Первый так сильно сжал правую руку в кулак, что по нему прокатилась едва заметная судорога, а костяшки побелели. – И наблюдайте за Гурвичем. Я хочу, чтобы ты был в курсе каждого его шага.
– Слушаюсь, господин президент! – рявкнул Семенов. – Разрешите идти?
– Идите.
Семенов строевым шагом вышел из кабинета, а Первый встал из-за стола, подошел к портрету Дзержинского и на несколько минут замер, задумчиво разглядывая Железного Феликса.
Монитор за его спиной мигнул.
Паша медленно приходил в себя. Ощущения его были похожи на состояние больного после проведенной под наркозом операции. Какое-то время назад он стал слышать журчание воды в батарее, невнятное бормотание телевизора за стенкой, гул проезжающих мимо машин. Сквозь блокаду сна начало пробиваться отчетливое желание почесать свою культю, с каждой секундой становясь все настойчивее. Собравшись с силами, он медленно приоткрыл глаза, боясь оказаться в палате центра ГСБ в компании с лучезарным Посколитовым. К счастью, он был не в палате. К сожалению, это место не было и его домом.
Осторожно приподнявшись и спустив ноги с тахты, Паша нащупал бугорок в районе правого плеча и остервенело заработал пальцами. Комнату окутывал полумрак раннего осеннего вечера. Она была заставлена старыми, советских еще времен, шкафами со стеклянными стенками, за которыми на Пашу глядели маленькие фигурки зверей из гжели. Их было около сотни, не меньше. В углу на журнальном столике стоял большой кинескопный японский телевизор.
– Сколько сейчас времени? – просипел Паша. Горло явно не мешало промочить чем-нибудь горячим. Может быть даже горячительным.
– Восемнадцать двадцать три – сообщил ДЖАРВИС. – Как ты себя чувствуешь?
– Как
