и ласковый апрель. Наступала весна, дружная и славная на редкость, Только что закончилась ранняя Пасха, которую Ия провела в общества младшей сестры. В перспективе уже намечалось лето… Короткий отпуск… Отдых в деревне под крылышком y нежной любящей матери… Близкое свидание с ней… Ах, словом, все то, о чем так робко и трепетно мечтала все время своего пребывание в Петербурге молодая девушка.
– Скоро! Скоро уже теперь! – проносилась в её головке радостная мысль, – скоро кончатся переходные экзамены y Кати и мы уедем. Катюша на целое лето, a я хоть на несколько деньков в милые наши Яблоньки. Вот-то обрадуется мамуничка старенькая наша! – и при одной мысли о матери увлажаются строгие глаза Ии, a её энергичное лицо принимает мягкое, детское, непривычное ему выражение.
– Наша-то, наша, смотрите, барышни, о суженом своем, никак, размечталась. Глядите-ка, глаза под лоб закатила и улыбочка до ушей. Картинка да и только! – шепнула Илочка, проносясь мимо сбившихся в кучу, в углу магазина продавщиц, в ожидании появления покупательниц.
– Ха, ха, ха! И правда о суженом, – усмехнулась Машенька.
– Смотрите, смотрите, господа, страшилище какое! Батюшки, не то орангутанг, не то горилла, неужто же человек это? – испуганно зашептала Тина, широко раскрытыми глазами глядя на дверь.
Действительно, то, что увидели перед собой продавщицы-барышни, могло испугать своим видом и далеко не робкую душу. В магазин дамских нарядов входил высокий человек с обильной растительностью на лице, загорелом на редкость в это раннее весеннее время.
Высокий, худой, с длинными руками, с бородой, начинавшей расти y него чуть ли не под самыми глазами, он, действительно, больше походил на огромную обезьяну, нежели на человека. Тяжелая, сделанная мехом вверх шуба-доха покрывала его нескладную фигуру. A на улице было тепло по-весеннему и солнце ласково пригревало землю. Ни шубе, ни дохе, во всяком случае, не было места в эти ясные первые весенние дни.
Господин вошел. Внимательным взором обвел он магазин и остановил взор на отделении капотов и матине, висевших в дальнем углу помещения.
– Мне нужен голубой шлафрок, – произнес он грубоватым голосом, не глядя на продавщиц, a куда то выше, через их мастерски причесанные модные головки.
– Извините, monsieur, – выступая вперед, проговорила бойкая Илочка, – y нас нет шлафроков. Мы не торгуем мужскими костюмами.
– Вот именно, вот именно, – засмеялся, словно чему-то обрадовавшись, незнакомец и при смехе сходство его с обезьяной выступило еще рельефнее. – Вот именно, мне и нужен дамский, a не мужской шлафрок.
– То есть капот? – подсказала Илочка.
– Ну, да, ну да, – замотал он волосатой головой, – вот именно, капот для девочки, который бы мог подходить и мальчику.
Илочка едва удержала готовый сорваться y неё с губ смешок при последних словах незнакомца. Остальные продавщицы
