бы не рвали приготовленные специально для них спальные принадлежности с таким остервенением.
И хамят, главное, хамят! Будто я виновата в том, что они за решеткой сидят, павлины недобитые. Крылья вытянули, хвост распушили и ходят из угла в угол. Туда-сюда, туда-сюда. И словечки свои гнусные твердят, от которых мерзко так становится да на душе обидно за честь девичью, оклеветанную. Не давала я им повода обвинять меня в том, что я и близко не делала. А они все говорят и говорят, придумывая новые подробности того, чего не было…
Через день, правда, одумываются, прощение просят, ластятся и светятся фальшивыми улыбками. Только я им не верю. Разговоры не поддерживаю и свожу общение к минимуму. Жду, когда деньги будут заплачены, и возвращаю любимых деток к заботливым мамам и папам.
С принцессами, кстати, проще, потому как обычно надеются они на рыцарей своих, что на белом коне прискачут да спасут, вот и не шумят особо, не скандалят, сидят себе на матрасе, гадая, каким же он будет, тот нежный красавчик, закованный в броню с ног до головы. С ними и поговорить можно, про искусство там, туфельки разные, платьица всякие, иногда про страны заморские, в которых они побывали в качестве потенциальных невест.
Финал всегда закономерен: Марлоу получает щедрый выкуп в размере стоимости небольшой флотилии, и благородные детки дальше спят спокойно, видя розовые сны в таких же розовых кроватках. А позже все повторяется, только с другими принцессами и принцами. И конечно, не обходится без меня, но сегодня я точно не сомкну усталых очей. Прогуляться, что ли?
Одевалась я быстро. Накинула плащ с капюшоном, что скрывал мое лицо от чужих глаз, нацепила кастет на левую руку и, естественно, не забыла про любимые ботиночки. У самого выхода закинула на плечо весьма увесистый мешок, оставленный Маликом в качестве признания моих заслуг по спасению его шкуры, и поспешила на свежий воздух.
Гоблин не поскупился. Тяжесть приятно давила на спину, а я осторожно скользила по узким улочкам города, стараясь не наступать на расплесканные по мостовой помои. Осторожно перемещаясь от дома к дому, я пыталась не звенеть набойками и прислушивалась к каждому шороху.
Изредка мне попадались слегка подвыпившие эльфы, чинно ведущие надменных жен домой, или поддатые гномы, орущие похабные песенки на всю округу под звон бутылок, но апогеем всего стали три пьяные в стельку ведьмы.
Одна из них уверенно декламировала стихи неизвестного мне поэта и топала в туманную даль, высоко задирая ноги, словно на параде. Вторая ведьма тащила на себе третью, точнее, тянула ту за ногу и что-то шипела первой в ответ. Чистящая спиной и затылком мостовую ведьма бурчала нечто невразумительное, скорее всего, страшные проклятия, поскольку деревья за ней покрывались желтизной, а с неба падали тушки ворон.
Озаренные лунным светом представительницы магического искусства степенно и чинно (насколько позволяла ситуация!) проследовали в самую гущу белой дымки, возникшей на их пути. Как
