неуклюжим, но я видел некоторые ваши движения, когда вы думали, что я слежу за кем-то другим. – Он выпятил подбородок и рявкнул: – Где вы тренировались? В Вест-Пойнте?
Чарльз посмотрел на него сверху вниз:
– В легионе Уэйда Хэмптона, сэр.
Хейзен потряс пальцем:
– Я с вами разберусь. Ненавижу лжецов почти так же, как снобов из Вест-Пойнта… или вас, южанчиков.
– Да, сэр! – громко произнес Чарльз.
Он продолжал смотреть на сержанта. Хейзен первым отвел взгляд и от этого взбесился еще сильнее.
– Посмотрим, на что вы способны. Сто кругов по дорожке, бегом! Марш!
После этого капрал Хейзен не отставал от Чарльза, постоянно кричал на него, цеплялся ко всему, что бы тот ни делал, и каждый день выспрашивал его о прошлом, вынуждая лгать. Но несмотря на все это, а может, как ни странно, и благодаря тому, что Хейзен распознал в нем кадрового военного, Чарльз был счастлив вернуться в армию. Он всегда любил ее надежный, раз и навсегда заведенный порядок, сигналы горна, строевые учения. Он до сих пор чувствовал дрожь в спине, когда слышал, как горнисты играют «По коням!».
Держался он особняком и товарищей себе не искал. Большинство солдат объединялись в пары, чтобы облегчить тяготы службы и разделить с кем-нибудь свои страдания, но Чарльз предпочитал быть один. Так прошло три недели, хотя за это время внезапные приступы отчаяния и накрывали его. Внезапно возвращались мысли о прошлом, его охватывало мучительное чувство, и он обзывал себя отпетым дураком за то, что вернулся в армию синих мундиров. Именно в таком настроении одним субботним вечером он покинул лагерь и отправился к безымянному палаточному городку по другую сторону главной подъездной дороги.
Здесь жило много рядовых вместе с женами, которые работали в гарнизонной прачечной, чтобы добавить что-нибудь к армейскому жалованью мужей. Гражданские сбывали здесь сомнительный виски в больших палатках, кроткие индейцы-осейджи продавали бобы и кабачки со своих близлежащих ферм, а элегантно одетые джентльмены ночи напролет играли в покер и фараон. Чарльз даже заметил, как несколько безнадежно тупых рекрутов делали ставки, играя с ловкими шулерами в три карты Монте или в наперстки.
В любой из палаток с подвешенным снаружи красным фонарем были доступны развлечения иного рода. Чарльз заглянул в одну и провел полчаса с невзрачной молодой женщиной, которая очень старалась доставить ему удовольствие. После этого физически ему стало легче, но воспоминания об Августе Барклай нахлынули с новой силой, и он никак не мог отделаться от ощущения, что осквернил память о ней.
Когда он шел через городок, за ним увязались двое мальчишек, выкрикивая дразнилку, сочиненную на мелодию известной песни:
Солдатик, солдатик, работать не хочешь?
Зачем же, уж лучше рубашку продам…
Да, похоже, армию здесь ценили высоко. Как только закончилась
