и прямо не связанные с сюжетом, я выбросил. Зато мною написаны главы «Элли в плену у людоеда», «Наводнение» и «В поисках друзей». Во всех остальных главах сделаны более или менее значительные вставки.
…Я стремился провести через всю книгу идею дружбы, настоящей, самоотверженной, бескорыстной дружбы, идею любви к родине…»
Самуил Яковлевич ответил очень быстро:
«Рукопись Вашу («Волшебник Изумрудного города») я получил и сейчас же прочел.
В повести много хорошего. Вы знаете читателя, пишете просто. У Вас есть юмор… По моему впечатлению – Вы можете быть полезным детской нашей литературе. Я хотел бы, чтобы Ваш первый опыт дошел до читателя. Я поговорю о повести с редакцией Детиздата…»
Через год после обмена этими письмами состоялась моя первая встреча с Самуилом Яковлевичем. Он отдыхал после болезни в подмосковном санатории «Узкое», и я приехал к нему (это было 15 апреля 1938 года). Подробности свидания записаны у меня в дневнике, и я рассказываю о них с документальной точностью.
Самуил Яковлевич встретил меня как близкого человека, и я сразу почувствовал себя легко и свободно.
– Я вас представлял совсем не таким, – начал Маршак. – Я думал, у вас вот такая бородка… – Поясняющий жест рукой. – Ну как же, все-таки доцент! А бородки-то как раз и не оказалось…
У нас завязался долгий душевный разговор. Самуил Яковлевич подробно расспрашивал меня о моих интересах и наклонностях, о том, каких писателей я больше люблю, о моей семье, о жилищных условиях (а они были в то время крайне тяжелые) и т. д. Он проявил величайший интерес ко всему, что меня касалось. Он много говорил о литературе и подробно разбирал некоторые современные произведения. Самуил Яковлевич также дал подробную оценку сказки «Волшебник Изумрудного города», сказал, что сказка ему очень понравилась. Жалел, что не успел прочесть «Первого воздухоплавателя».
Маршак спросил меня, люблю ли я стихи и писал ли я их сам. Я сознался в том, что действительно писал. Самуил Яковлевич сказал, что для прозаика обязательно чтение стихов, конечно хороших, они приучают к речи ясной, точной и образной. Незадолго перед тем была напечатана поэма А. Твардовского «Страна Муравия». У Маршака оказался экземпляр поэмы, и он с большим чувством прочитал из нее длинные отрывки.
По настоянию Маршака я прочитал ему одно из своих давних стихотворений, написанное еще в двадцатых годах.
Вот оно:
Верность
Настало тревожное время,
Готовится рыцарь к войне,
И, ногу в тяжелое стремя
Поставив, он молвил жене:
«Со славой вернусь, дорогая,
Меня ты с улыбкою жди
И, горечь разлуки скрывая,
Печальной вдовой не гляди!»
Сказал и умчался далеко
Навстречу превратной судьбе,
И в чуждой стране одиноко
Нашел
