бы дать ему что-нибудь, вот и все.
Дух задумчиво улыбнулся и махнул рукою, говоря:
– Посмотрим другое Рождество!
При этих словах прежний маленький Скрудж стал больше, и комната сделалась несколько темнее и грязнее. Панели растрескались; стекла в окнах полопались; штукатурка с потолка местами обвалилась, обнажив решетку из дранки. Как это совершилось, Скрудж так же мало знал, как и вы. Одно он только знал, что все это было верно, все это так и произошло когда-то на самом деле, что он опять был одинок здесь, когда все другие мальчики уехали по домам веселиться на праздниках.
Только он не читал теперь, а ходил взад и вперед в отчаянии. Скрудж посмотрел на духа и, грустно покачивая головою, в тоскливом ожидании глядел на дверь.
Она отворилась, и в нее быстро вбежала девочка, гораздо моложе мальчика, и, обвив его шею руками и целуя, называла его: «милый, милый братец».
– Я за тобой приехала, милый братец! – сказала она, всплеснув своими тонкими ручонками и готовясь рассмеяться. – Домой, домой повезу тебя!
– Домой, Фанни? – переспросил мальчик.
– Да! – воскликнул ребенок, сияя от радости. – Домой совсем и навсегда. Отец стал теперь гораздо добрее; дома у нас как в раю! Он так ласково говорил со мною как-то вечером, когда я шла спать, что я не побоялась спросить его, можно ли тебе вернуться к нам, и он сказал: «Да, он вернется», и велел мне за тобою ехать. И ты будешь мужчиной, и никогда уже больше сюда не вернешься. Но сначала мы вместе проведем все праздники и навеселимся досыта.
– Ты у меня совсем большая, Фанни! – сказал мальчик.
Она ударила в ладоши и, весело смеясь, старалась достать до его головы. Но так как была еще мала ростом, то только опять засмеялась и встала на цыпочки, чтобы обнять его. Затем она начала со свойственною детям настойчивостью тащить его к дверям, куда очень охотно он и пошел за нею.
Вдруг раздался страшный голос: «Снесите вниз сундук мастера Скруджа!» – и в сенях появился сам школьный учитель. Он посмотрел на мастера Скруджа с каким-то свирепым снисхождением и, подав ему руку, привел его в состояние ужаса. Затем он повел обоих в свою холодную и сырую гостиную, где висевшие на стенах карты и расставленные по окнам глобусы от холода покрыты были точно инеем. Тут он достал графин с замечательно легким вином и кусок замечательно тяжелого пирога и начал угощать этим детей. В то же время велел своему тощему слуге вынести стаканчик чего-нибудь кучеру. Тот велел поблагодарить барина, сказав, впрочем, что если это такой же напиток, какой он пробовал прошлый раз, то лучше не надо. Так как за это время багаж мастера Скруджа оказался уже привязанным наверху экипажа, то дети очень охотно поспешили распрощаться с учителем, сели в повозку и весело покатили домой.
– Она была всегда очень нежного сложения, готовая увянуть от малейшего ветерка, – сказал дух. – Но какое любящее было у нее сердце!
– Твоя правда, – отозвался Скрудж. – Спаси меня Бог
